Мария Бутырская - Избранное. Том 1

Светит месяц седой
В глубине твоих глаз
Ветер стужей ночной
Распевает для нас

Я тебя провожу
До подъезда домой.
Нежных рук теплоту
Захвачу я с собой.

И в карманах и в сумке фантики.
Ни серёжек и ни ногтей.
Я, увы, лишена романтики.
Малостатусна, хоть убей.
Мир удобной топчу танкеткою
По причине гудящих вен.
И не сетую (дура редкая)
На отсутствие перемен.
Мне до чувств снизойти иль вырасти?!
Снисходила… Росла… Ушло.
Так оставь этот пыл настырности-
Мёрзну, даже когда тепло.
Изменилась. Покрылась скепсисом.
Обаяния спрячь таран!
Слишком долго болела сепсисом
От язвящих любовных ран.
Нет, по счастью ещё не стерва я.
Потому и прошу:" Покинь!»
Есть на свете Ассоль, наверное.
Ну а нет, так полно богинь.
В лотерею навряд ли вытяну
Редкий шанс не стареть одной.
Ты беги от меня обыденной.
Или всё же …побудь со мной.

В городке приморском, на вокзале,
В суете, под метроно́м колёс,
В гомонящем ожиданья зале
Под скамейкой тихо дремлет пёс.

Сон его и чу́ток, и тревожен,
Только лапы пробирает дрожь,
Снится псу – он сыт, любим, ухожен,
Снится псу осенний нудный дождь.

Снится. что хозяин потерялся,
Тоже ведь, наверно, где-то ждёт…
Он уехал, только пёс остался.
Дождь проклятый, третьи сутки льёт!

Вдруг увидел силуэт похожий,
Заскулил, и сколько было сил,
Огибая заспанных прохожих
На перрон вокзальный потруси́л.

«Не забыл! Он вспомнил! Он вернулся!,
Он искал меня – и вот, нашёл!»…
На перроне мокром поскользнулся
И на рельсы… Мимо скорый шёл…

Миг тянулся, словно бесконечность,
Лязгнули вагонов тормоза,
Застывает ожиданья вечность
В карих стекленеющих глазах…

Я не знаю откуда бессонница,
И мешать не хочу никому.
А под куполом неба – звонница,
Постою у мечты на краю.

Ветер легкой игривой прохладою
Пробежится по волосам,
Подниму я глаза счастливые
К неизвестным мне образам.

Дайте близким моим исцеления,
Дайте дочке хороших снов,
И быть может еще прощения
Ото всех несвершенных грехов!

Дайте жизни еще родителям,
Пусть не старятся и не ворчат.
Дайте времени неторопливого,
Чтоб успеть оглянуться назад.

Мне за эти дары не жалко,
Что попросите, то и отдам.
Лишь бы в небе звенела звонница…
Ну и ветер по волосам.

смытый наощупь след.
дождь убивает мрак.
был я и глуп и слеп,
грусти больной мастак.

звезды горят. зачем
городу фонари?
если я надоем,
то зачеркни внутри.

боль растворит ручей.
в топке сгорит печаль.
я одинок, ничей.
мне никого не жаль.

мне здесь никто не враг
мне здесь никто не друг.
тело обнимет страх.
мелом начерчен круг

возле моих ступней.
город с заткнутым ртом
тоже, как я, ничей.
тоже умрёт потом.

пробуй искать ответ
в недрах моих пустот.
я – неживой предмет,
ищущий свой блокнот.

хочешь – паду у ног.
хочешь – скажи мне ждать.
можешь спинать в порог
или же затоптать.

выключи звёзды в ночь.
свет заберёт контроль.
ты, как и я, точь-в-точь, —
в реках купаешь боль.

В пространстве том, где обитает ложь,
Где воздух недоверием отравлен
И горечью сомнения разбавлен —
Нет чёткости, границ не разберёшь.

Мешает в горле мерзкий, липкий ком.
Глотать, «не замечая», всё сложнее…
И с каждым вдохом, выдох всё больнее,
В позыве рвоты ловишь воздух ртом.

Искать причины в слабом: «– Почему?»
И в поиске напрасных объяснений,
По коридорам умозаключений,
Себе приписывать во всём вину.

Актриса – ложь разыгрывает «МХАТ»!
Так мягко стелет и меняет маски…
На компромисс рассчитывать напрасно,
Фиаско полное – такой формат.

Когда исчерпан полностью лимит…
Терпение устало в поединке,
Надежда корчит жалкие ужимки…
Пора, очнуться! Вынести вердикт.

Не стоит оставаться там, где лгут!
Пусть эта боль останется за дверью.
Быть надо там, где сердце может верить!
Прощать бессмысленно – «Сизифа труд».