Константин Новиков - Некрополитен. Русская книга мёртвых

Сергей Владимирович не понравился мне с первого взгляда – как только появился в дверях ньюсрума. Первая мелькнувшая мысль была – слесаря вроде не вызывали, может, местный маргинал двери попутал? И за ней вторая: не может, от пасущегося в окрестностях контингента нас денно и нощно, в три смены охраняли сотрудники милиции, вооруженные АКСУ. Запомнить наших гардианов по именам почему-то не представлялось возможным, поэтому их всех называли Серёжей. Кстати, в итоге оказалось, что за семь лет моей работы на канале милиционера по имени Серёжа там не случилось ни разу.

А Вадик уже представлял этого люмпена коллективу: Сергей Владимирович, самородок, когда б вы знали из какого сора… Ну и так далее. Представляемый новобранец смущался, подходил к каждому здороваться за руку и что-то говорил. Когда очередь дошла до меня, я понял, что со второго взгляда он не понравился мне ещё больше, чем с первого. Попробую объяснить, почему.

В то время я был не только репортёром, но и студентом, и именно в этот период истории наша институтская группа стонала под железной пятой великой и ужасной Елены Свиридовой, которая отчего-то решила, что студенты вверенного ей потока должны знать английский язык чуть лучше, чем на уровне «My name is Chtulhu, I call you». В результате фантастической муштры мы через полгода начали думать на языке туманных островов и все чаще задавали друг другу вопрос «kak eto budet po russky?». Так вот – к чему, собственно, было это апарте: Сергей Владимирович не понравился мне тем, что игнорировал чужое privacy и общался с людьми, приближаясь на совершенно недопустимое proximity. Итогом стало однозначное и бесповоротное решение свести все контакты с этим неприятным типом к рабочему минимуму.

Через неделю я перетащил своё рабочее место на соседний с ним стол. Он читал и подвергал доброжелательной критике мои тексты и трогательно ругал свои, придумывая им потешные уничижительные эпитеты. Он оказался очень непростым человеком.

Итогом беспокойной юности стало умение играть на бильярде и в преферанс, а также определённый авторитет среди старого, «советского» ещё криминала. В силу неких причин он оставил разгул и бесшабашное гусарство и стал грузчиком на железнодорожном товарном узле. Причём грузчиком он тоже был очень специфическим. На работу приходил примерно к полудню, грузил до восьми вечера, затем покупал две бутылки водки и шёл домой. Там он, соблюдая принципы ординарной физики, последовательно открывал бутылку и очередную книгу, после чего параллельно их употреблял. Водка была всё время одна и та же, а вот выбор книг был крайне интересным, хотя и бессистемным – Иммануил Иоганыч Кант, отец и сын Гумилёвы, Розанов, Фейербах, Хёйзинга, Шпенглер, Гранин, Лосев, Мамардашвили, Бодрийяр и так далее – писатели, философы, психологи, метафизики… Властители Doom, короче.

Закончив вторую бутылку и определённый логический кусок (хотя у Канта я бы не взялся вычленять логические куски даже трезвым), он ложился спать, а в 11 утра вставал и ехал разгружать вагоны и думать о прочитанном. И, видимо, что-то в его голове сопрягалось само – этногенез, логомахия, жизненный порыв Ортеги-и-Гассета и просветлённый уберменш Безумного Фридриха выстраивались в нелинейную систему, изящную и парадоксальную.

Через некоторое время он обратил внимание, что алкоголь и тяжёлая, хотя и очень прибыльная работа мешают читать. И он избавился от того, и другого – перестал пить и устроился завскладом овощебазы на ещё большие деньги. Времени для чтения стало вволю. Но в какой-то момент количество информации диалектически перешло в тоску и фрустрацию – мыслям стало тесно, и возникла настоятельная необходимость ими с кем-то поделиться. Именно в этот момент его нашёл Вадик – и пригласил к нам на канал.

К этому моменту Сергей Владимирович был энциклопедически образован и обладал феноменальным языковым чутьём. Поэтому, естественно, его новостные сюжеты выделялись на общем фоне как яйца Фаберже в куче шариков для пинг-понга – то есть были красивыми, яркими, стилистически безупречными, но абсолютно неформатными.

Через пару месяцев у него была своя авторская передача с очень высоким, по нашим меркам, рейтингом, очень приличная зарплата и главный атрибут успеха – конторский пейджер.

Вот только стремительный карьерный рост его, похоже, не особо радовал. Примерно через год после выхода в мир он решил развязаться – после десятилетнего воздержания. Компанию для загула он выбрал самую, на мой взгляд, подходящую – то есть, меня. Мы взяли по бутылочке коньяка и отправились в центр города – в то место, где полноводная река Омь впадает в могучую реку Иртыш.