Юрий Мартыненко - Стоянка поезда – двадцать минут. Роман

Дама, запыхавшись, поймала непослушную беглянку. Прижав её к груди, принялась ругать четвероногих хозяек грязного перрона:

– А ну, пошли вон, пока я вас не потоптала! Развели тут, понимаете, целую псарню! Приличным людям шагу не ступить! И животным приличным тоже! – Последние фразы, видимо, прозвучали в адрес местного железнодорожного начальства, поскольку дама с откровенным недружелюбием посмотрела на серое обшарпанное здание вокзала.

К Василию подошёл дежурный милиционер. С интересом оглянулся на возмущённую дамочку, покрутил пальцем у виска и спросил:

– Дядь Вась, огурчик одолжи?

– Бери, какой понравится. Опять карамельками закусываете?

– Не говори, – согласился милиционер, выбирая огурчик. – Когда ящик занесёшь, с нами дёрнешь? Мы оставим.

– Да нет, спасибо, – отказался Василий. – Не оставляйте. Возьми и лучку.

– Как тёть Ань?

– Прихворнула маленько.

– Бывает… Ладно, дядь Вась, пацаны ждут, – милиционер направился в сторону «дежурки». – У деда свежая картошка и зелень, помогите расторговаться! – на ходу громко обратился он по-свойски к пассажирам, спешащим с пивом от заветного киоска к своим вагонам.

И, действительно, многие поняли, что одним пивом да фисташками сыт не будешь. Так что в оставшиеся минуты до отправления поезда все припасы у Василия мигом раскупили.

– Сдачи, дед, не надо, – отмахивались мужики, глядя на орденские колодки, – убери свою мелочь!

«Внимание!!! С первого пути отправляется скорый поезд „Москва-Владивосток“! Будьте осторожны!» – известил пассажиров громкоговорящий металлический голос из динамика вокзала.

– Хлебнёшь? – мужчина, который вчера вернулся из вагона-ресторана с крашеной девахой, оторвал ото рта баночку с пивом, протёр дырку ладонью и протянул Вилли, когда все вошли в вагон и мимо окошек медленно поплыли станционные постройки. – Видел тебя вчера. Подругу-то где потерял?

– Какую подругу?

– Ладно, проехали. Шарабан-то болит?

– Это как?

– Опохмелись, полегчает.

– Спасибо! У нас не принято опохмеляться. Мне бы кофе…

– Ну, как знаешь, – мужчина поднёс баночку к своим губам и жадно сделал два глотка. – Чашечку кофе, ванну, – пробормотал он и направился в своё купе.

Вилли медленно приходил в себя, но голова раскалывалась. Рядом оказался дядя Лёха. Отвернув край матраса, присел сбоку. Участливо посмотрел на парня, спросил:

– Что? Худо?

Вилли мотнул головой и стал нашаривать взади себя на сетчатой полочке аккуратно сложенное вафельное полотенце, намереваясь сходить в туалет и смочить лицо холодной водой.

– Не то слово? – добавил к предыдущему вопросу дядя Лёха. – Может, примешь капель пять?

Вилли отрицательно покачал головой из стороны в сторону.

– Ну, ты смотри. Если что, мы на месте, – дядя Лёха встал, расправил угол постели, ещё раз глянул на парня. – Надумаешь, подходи…

– Гитлер капут? – спросил Толян.

– Вроде того, но ещё не капитуляция…

– Значит, жить будет. Слабоватая нация.

– Наливай.

– Может, пивка для начала?

– Северное сияние хочешь? Пивко оставим на потом. Кто знает, где ещё придется затариться.

– Скоро Амурская область. В Архаре пивзавод нехилый. Стопудово подкатят пивко свежее к поезду.

– Во-первых, до Архары еще нескоро. Во-вторых, не факт, что пивзавод твой там ещё работает. Всё кругом развалили. Целую страну кончили. Кстати, когда на вахту ехали, что-то я в Архаре, большая же станция, пива не видел?

– Так, ночью же проезжали?

– Точно ночью.

– А откуда про пивзавод знаешь?

– Приходилось раньше, после армии, гостить в Архаре у родни. Тётки там мои жили. Пиво разливное было классное.

– Ну, вспомнил, когда это было. Я так, Толян, понимаю, рынок наш российский теперь одним импортом завален. Вот, смотри, баночка наша? Не наша. Баварское пиво. Кстати, надо бы предложить немцу-то? Сродни ему этот напиток.

– Ему уже предлагали, отказался.

– Кто?

– Чудак, который вчера из ресторана чувиху привёл в наш вагон.

– А-а.

– Привёл, а сам храпака задал. Чудак, говорю же.

– В общем, прорвало этот импорт, – раскладывая купленные на перроне овощи, продолжал свою тему, будто его заклинило, дядя Лёха.

– И тебя, Лёха, прорвало. Вроде, с похмелья, а такой словесный понос, – Толян потряс полупустой бутылкой «Рояля».

– Наливай. Помаленьку только, – дядя Лёха при виде спирта закашлялся.

Толян, морщась, плеснул в стаканы со словами: – Закусь знатная. Такую зелень люблю с превеликим аппетитом. Кажись, перебрали вчера. Баба ещё эта.