Петер Зенгер - Федор. Сказка о жизни

В этот свет попадала и мать Саши. Вопреки своим взглядам она прощала Рите некоторую потертость платья, и, увидев девушку в окно, начинала улыбаться и нежно, с непонятным сожалением произносила: «Наш огонек!».

С высоты своего жилища Федор с неустанным интересом наблюдал за живущими по соседству существами. Особенное любопытство у него вызывали птицы, разучившиеся летать.

Они почти полностью потеряли оперение, жили в угловатых гнездах и размножались, независимо от времени года и достатка или недостатка в пище. Вместо перьев эти птицы носили на теле какие-то сероватые или синеватые покрытия. Ноги они прятали в темные чехлы, оставляющие на снегу замысловатые рисунки. Только при хорошей погоде одеяния становились красочней. Особенно у тех из них, которые представляли собой более изящную, как считал Федор, половину этой огромной стаи, заселившей буквально все, что можно было, хотя бы отдаленно, назвать жилищем.

За исключением немногих дней, эти птицы покидали рано утром дома, собирались в определенных местах, ждали, смур-но поглядывая в одном направлении, забирались добровольно в дребезжащие и пугающие запахом коробки, которые уносили их туда, где они снова заходили в дома, чтобы, после бесконечно долгого пребывания в них, выйти оттуда уставшими с опущенными крыльями и залезть в коробки, ползущие к месту утреннего сборища. По пути к гнезду некоторым из них удавалось прихватить съедобное в местах, предназначенных для выдачи пищи.

Федору казалось странным, что такие крупные, сильные существа не охотятся и ничего не собирают, а поедают то, что появляется невесть откуда. Им вообще каким-то образом удалось освободиться от необходимости жить по правилам, кажущимся Федору такими естественными.

Ловко спрыгнув с подножки еще не совсем остановившегося маршрутного автобуса № 5 и избежав таким образом встречного стремления промерзших ожидающих к теплу, Рита быстрым шагом прошла в подворотню старого серого здания. Тут, на втором этаже, располагалась фирма, на которой она работала почти полгода. Холод подгонял, пробираясь сквозь не по сезону легкую одежду и обувь к самым уязвимым местам гибкого молодого тела.

В такую погоду она всегда старалась как можно быстрее оказаться у тяжелой деревянной двери главного входа, которая, словно сжалившись над ней, сама открывалась, без промедления впуская ее в тепло просторного вестибюля. Семен Андреевич, старый охранник, предпочитавший, по причине давнишней бессонницы, работать в ночную смену, видел на экране монитора, как девушка выскакивала из автобуса, и спешил навстречу.

– Доброе утро, дядя Семен! Как ночь? – Рита, вся раскрасневшаяся, улыбалась старику, на ходу расстегивая пальто, чтобы побыстрее позволить теплу окутать ее в свое покрывало.

В ответ слышалось знакомое:

– Доброе! Ой девчонки, девчонки! Ну кто же в такую погоду вот так на улицу выходит? – Этому следовало недоуменное покачивание седой головы.

– Дядь Семен, мода требует выдержки! – был сегодняшний ответ Риты, начавшей подъем по лестнице, оставляя Семена Андреевича наедине с мыслями о тех хороших старых временах на пути в небольшой, остекленный с двух сторон кабинет, ласково называемый всеми скворечником: из круглого окошка, прорезанного в одном из стекол, иногда высовывалась голова стража порядка и призывала к таковому.

Рита старалась приходить на работу пораньше, примерно за час до появления коллег. Одной причиной была возможность приготовить на кухне вкусный кофе и изъять из запасника секретарши шефа две печенюшки, состоявшие из кекса и шоколада с оттиском логотипа фирмы. Две печенюшки в день можно было рассматривать как неофициальную надбавку к зарплате, давно заслуженную, но, вероятно, еще долго ожидаемую.

Разместив шикарный и единственный завтрак на небольшом рабочем столе, заставленном большей частью стопками бумаг, и усевшись в удобное рабочее кресло, она вытянула ноги к горячей батарее и принялась за сладкое, откусывая маленькие кусочки и позволяя им как можно медленней таять в горячем черном кофе, потягиваемом вместе с воздухом через слегка приоткрытые губы. «М-м-м-м-м-м», – звучало в Рите.

– Привет, Проме! – в дверях стояла вторая причина раннего прихода на работу.

Эта молодая женщина при первой же встрече, уставившись на копну горящих красным пламенем волос, присвоила Рите кличку Прометея, сокращенную со временем в Проме, с ударением на «е».