Александр Цуканов - Приказано не умирать

Недолго продолжались дежурства. Среди ночи гвалт и слово новое грубое «передислокация». В автобус набились под завязку врачи, медсестры. Алиханов за командира и уже торопит: «Держись плотнее за штабной машиной». На вторые сутки, когда хлынул дождь, все дороги вмиг развезло. Куда ни глянешь, бредут сквозь пшеничные поля – урожай в тот год был знатный – стада, конные повозки, пеший люд. А он по хлебу, по хлебу, буксуя и газуя, держал направление на юго-восток к Днепру. У города Канева едва проскочил по узкому шаткому мосту на левый берег сквозь мат и ругань.

Сразу за переправой, пока он ходил за водой, посадили раненого летчика. Когда тронулись, Цукан не удержался, спросил, что же там на фронте?

– Видишь ли, их машины и танки ползут, как вши. Их много. А мы идем без прикрытия, по нам и снизу, и сверху лупят, лупят. Ничего сделать нельзя… Эх!

Он резанул по воздуху рукой. Понял, что и так наговорил лишнего в набитом людьми автобусе, откинулся на дверцу, глаза зажмурил, перебарывая злую обиду.

Окончательно остановились под Полтавой у небольшого села с речушкой, садами. Аэродром находился за лесопосадкой, рядом с «харькивским шляхом», как говорили местные. Дни потянулись однообразные: то дежурства на аэродроме с фельдшером, то поездки с Алихановым. Изредка с медсестрами на речку купаться. И раз как-то подразделение пехотное топает мимо, а бойцы реплики подают: «Вот кто воюет до жаркого пота. С девками-то ловчее, чем с фрицами…»

У Цукана от стыда аж испарина выступила, а спорить-то не с кем.

Аэродром дальней авиации жил обычной размеренной жизнью. Сводки информбюро сообщали: «Днепр – непреодолимая преграда для фашистов». Цукана отправили в Журавку на соседний аэродром. Август. В полях убирают хлеба. На скошенном жнивье пасутся коровенки, в садах деревья стоят словно в сказке обильно усыпанные яблоками и грушами. Как тут удержаться. Приостановился возле сада, набрал в карманы, в подол гимнастерки яблок краснобоких, духовитых и грыз их как семечки, угощал женщину военврача, которую должен был доставить туда и обратно. Ехал неторопливо, прикидывал привычно, что хорошо бы успеть к ужину.

Автобус Цукан поставил в лощинке у раскидистой акации, чтоб на солнце не грелся. В землянке аэродромных технарей ему выделили место для сна, ужином накормили по полной программе с довеском. Разбудили громкие крики, выстрелы. Выскочил он вместе с другими солдатами из землянки и застыл на месте: немецкие танки давили самолеты, били по ним пулеметными очередями. Несколько летчиков кинулись россыпью к самолетам. Очередью по ним. Затем по солдатам, которые в поля побежали. И кругами, кругами, подминая самолеты, людей. Цукан с технарями неподалеку в нескошенном овсе залег. Танкисты и сюда очередью хлестанули. Но никого не задело.

Танк остановился. Люк откинулся. Вылез на броню немец, стал кричать: «Все стоять! Кто бежит – расстрел на месте». Что удивительно, произносит коряво, но по-русски. Второй танк ползает и людей в кучу сгоняет. Там же и военврач Абрамович в своем белом халате с длинными черными волосами, которые, похоже, под косынку убрать не успела. Ее вслед за политруком выдернул немец из шеренги. Короткая очередь – и всё, нет красивой женщины, что вчера руку жала, благодарила, когда сумку дотащил до лазарета.

Немцы по землянкам двинулись. Кричат: «Рус выходи!..» Если тишина – гранату внутрь и пошли дальше.

Цукан короткими перебежками добрался до автобуса. Вполз на пузе и, не поднимая головы над сиденьем, завел двигатель. Следом затрещала пулеметная очередь, но акация приняла на себя удар. А дальше уже газу, газу до упора.

На аэродроме завтракали. Стук тарелок и всеобщая безмятежность его возмутили. Ошалелый от злости, он закричал: немцы рядом! Танки!

Отыгрался за пережитый страх и, может быть, напрасно. Что тут началось, форменная паника. Особенно старался Алиханов: то грузи медикаменты, то выгружай и грузи раненых… И все со словами: только без паники, без паники. Голос дрожит, сам полуодет. Его так и прозвали потом «начальник паники». Суток бы не хватило собраться. Спас сухолядый пожилой начштаба с четкими приказными командами, гася неразбериху, он пару раз стрельнул в воздух из нагана, затем стал загруженные машины группами отправлять с интервалом в пять минут, указав место сбора.

Колонна несколько часов двигалась по проселочным дорогам. Впереди обозначилось большое село. Офицеры в ступоре, не знают, что делать. Парень из взвода охраны чуть ли не местный, сам вызвался сходить в разведку. Обрядили его в грязный комбинезон, давно потерявший свой синий цвет, кепку натянули на голову – прямо вылитый механизатор.