Юлия Горобец - Цветущая вишня

– Катя, – окликнула ее Вера осторожно, чтобы не спугнуть. Но голос ее смешался с воем ветра, и она позвала дочь снова. – Катя! Катя, что ты там делаешь?

Дочь медленно повернула к ней голову, оставив корпус неподвижным.

– А тебе-то что?

– К-как что… – Запиналась Вера, подступая к ней мелкими шажками. – Я же… я… Катя, с-спустись, пожалуйста, не надо…

– А почему нет? – Она засмеялась, закинув голову назад. Вера с ужасом смотрела на то, как тело ее пошатывается от ветра, и ей хотелось кинуться к ней и стащить с высокого бордюра. Но что, если она все испортит этим? Что, если это очередные выходки дочери, и Вере просто нужно набраться терпения?

– Катя… Спустись, – повторяла она, но уже без дрожи в голосе, – я прошу.

– Да плевать, что ты там просишь.

Почему-то эта фраза хлестнула кнутом Вере по сердцу, и из глаз ее брызнули слезы.

– Зачем ты так со мной, – она закусила губу, – неужели ты не видишь, кто я? Почему ты не хочешь быть со мной заодно?

Катя не отвечала, понурив голову.

Вера перестала надвигаться.

– Почему ты грубишь, почему издеваешься? Ты несправедлива.

– Я? – Она усмехнулась. – Враньё.

Вера вытирала крупные слезы со щек, заправляла мокрые пряди за уши и не могла понять, почему ее тело не сохнет. Заметив сочащуюся из ее запястья кровь, она испугалась, но у нее не было времени на себя. Как обычно.

– Я же стараюсь быть… я… я стараюсь делать все для тебя, – продолжала она страдальческим голосом. – Ведь у меня никого, кроме тебя, нет.

Спустя пару минут Катя, наконец, обернулась к матери. Вера оторопела: она выглядела такой зрелой! Как будто ей было не семнадцать, а…

– Теперь у тебя вообще никого нет.

И в тот же момент она снова развела руки и, оттолкнувшись от бордюра, упала.

Кажется, она очнулась от собственного крика. Но когда сознание вернулось к ней, она замолчала, пытаясь открыть мокрые от слез глаза. Она слышала чей-то шепот очень близко, чьи-то руки пытались ее успокоить. Вера не понимала спросонья, что происходит, где она находится и кто это склонился над ней.

Сначала в глаза ей бросился белый потолок, дешевая люстра; кровать плотно примыкала к стене – холодной и бетонной. А лежала она в кровати с белым бельем.

Белое, белое, все белое…

«Больница» – ударило Вере в голову, и новый приступ паники охватил ее. Но когда она приподнялась на локтях, то увидела сидящего рядом с ней Никиту. Цвет лица его был таким же, как и все в этой палате – болезненно-бледным , с темными кругами под глазами. Заметив, что она проснулась, Никита встал с кресла и приник к ней.

– Ты в порядке? Все хорошо?

– Нет, – отрывисто ответила Вера, стараясь не смотреть ему в глаза. – Почему я здесь? Что случилось?

– Ты… – Он набрал воздуха в легкие. – Ты только не волнуйся, ладно?

– Это тебе надо волноваться, – Вера сделала жест, которым хотела оттолкнуть его, хотя он и не пробовал к ней наклоняться. – Что ты здесь делаешь? Со мной?

Он помолчал, собираясь с мыслями.

– Я нашел тебя в ванне, вода была… кровавая.

– Что?!

– Ты резала вены. О боже, Катя, – сама эта мысль привела его в ужас, – зачем же ты это сделала!

Вера наблюдала за тем, как он, закрыв лицо руками, подошел к окну и теперь стоял к ней спиной, борясь с эмоциями. Вера только дышала и ничего не могла ответить. Она взглянула на свою перебинтованную руку, и воспоминания потихоньку стали возвращаться в ее отуманенную голову.

Зачем она это сделала, правда? Зачем? У Веры не находилось ни одного разумного ответа. Очередной импульс, которому она не смогла противостоять.

Но она оставила эту проблему, решив разобраться с другой.

– Как ты вошел в мой дом?

И Никита сразу забыл о своих муках. В замешательстве он сложил руки в кулак за спиной и принялся расхаживать из стороны в сторону по палате.

– Как-ты-вошел-в-мой-дом? – Повторила Вера с долгими паузами через каждое слово.

– Только не нервничай, Кать. Тебе нельзя.

– Это тебе было нельзя врываться в мою квартиру! Какое право ты имел?

– Я же не собирался…делать что-то ужасное, Катя!

– Откуда мне знать? Ты чужой человек.

Никита всплеснул руками, но промолчал. Сказать было нечего.

Через минуту, надеясь, что девочка успокоилась, он продолжил:

– Я беспокоился за тебя. За… за маму.

– За маму, – фыркнула Вера, но он не расслышал.

– Я должен был прийти, должен был вас проверить…