Иван Иванов - Дети империи

Светлана сидела в кожаном кресле в глубине зала. Из динамиков раздавался любимый голос Джо Дассена: «Салют, это снова я». Хозяин – барин. В своём клубе, по крайней мере днём, она могла крутить, что хотела.

Упитанный бармен-африканец в жилетке и бабочке по двадцатому разу тщательно протирал бокалы за стойкой, у которой сидели всего три клиента. Время ещё не пришло. Вот вечером здесь будет не протолкнуться. Ритмично зазвучат барабаны-опанго, на небольшую сцену выйдут чёрные танцовщицы – рослые, гибкие, пластичные. Клуб заполнят европейцы, живущие и работающие в Намибии: американские нефтяники из «Экссон-Мобил», ведущие разведку на нефть и газ на прибрежном шельфе, менеджеры западных компаний, владельцы обширных ферм, служащие международных организаций, туристы.

Всех их Светлана хорошо знала. Этот островок западного мира в огромной, богатой минералами и не очень-то населённой стране достался Светлане от второго мужа – Бернара, сгинувшего полгода назад в Демократической Республике Конго – бывшем Заире, охваченном постоянной гражданской войной. Супруг был африканером, то есть буром. Потомком голландских переселенцев, которые лет триста назад заселили самый юг Чёрного континента, а потом стали продвигаться на север.

В Намибии у Бернара была ферма, большая вилла и «Уайт элефант», но в последнее время дела шли неважно. В Конго он улетел чартерным рейсом на стареньком двухмоторном Ан-26 с украинским экипажем. Его кейс был в буквальном смысле набит долларами. Светлана сама помогала Бернару укладываться. Он уверял, что вся поездка займёт неделю, максимум дней десять.

– Другого выхода нет, – говорил он. Впрочем, она и сама знала, что если они не достанут денег, то виллу в белом предместье, землю и клуб кредиторы заберут за долги. Долгий и мучительный шлейф той истории, случившейся на Мадагаскаре…

Но прошла неделя, минули десять дней, затем пятнадцать, а Бернар всё не возвращался. Через три недели Светлана отправилась в фирму особых услуг «Экзекьютив аут-камс». Сухопарый англосакс со шрамом на правой щеке толком даже не представился, пробормотав только, что он полковник. Светлана выложила последние деньги.

Через день ей перезвонили, и писклявый женский голос прощебетал, что трое опытных сотрудников уже вылетели в Заир. А затем побежали невыносимые недели, заполненные страхами и мучительным ожиданием чуда.

Несколько дней назад Светлане позвонил сам полковник. Его люди вернулись из Заира, отработав все версии. Им удалось выяснить, что Бернар отправился в Северное Киву, которое контролируют антиправительственные повстанцы. Куда? Зачем? Этого они узнать не сумели.

Не знала ответов на эти вопросы и Светлана.

Дмитрий остановился в отеле «Шератон», благо командировочные позволяли. Через несколько месяцев в Намибию ожидался первый в истории визит президента России, и главный редактор попросил заранее подготовить серию очерков о стране и перспективах экономического сотрудничества.

– Дима, тебе не мешало бы проветриться и сменить обстановку, – сказал Владимир Павлович. Для многих сотрудников он был суровым и строгим главредом, а для него – старшим другом и наставником, который больше четверти века назад, ещё в советские времена, учил делать первые шаги в журналистике. Они поддерживали доверительные отношения, частенько вместе обедали, играли в шахматы, бывали друг у друга дома.

Дмитрий восхищался беспредельной работоспособностью шефа. Помимо руководства большим строптивым коллективом, главред сам, без обычных в таких случаях соавторов, а вернее, литературных негров каждый год выпускал по паре книжек. И каких! Их читали все, кто желал знать, что на самом деле происходило в мире. Дмитрию импонировал и патриотизм наставника – лишённый внешнего пафоса, но несгибаемо твёрдый и цельный, основанный на глубоком знании истории, культуры, психологии своего народа, богатом личном опыте. Раннее детство Владимира Павловича опалила Великая Отечественная. В бытность репортёром он побывал в самых отдалённых уголках Союза, и везде дотошно вникал в настроения и быт людей.

С первых дней появления Дмитрия в редакции шеф стал примером для подражания, хотя поначалу отношения не складывались. Активному молодому стажёру доставались одни взыскания, и он даже подумывал сменить место работы. Но постепенно всё наладилось. Владимир Павлович заметил и оценил рвение начинающего журналиста, его интерес к работе, стремление дойти до сути, желание постоянно совершенствоваться, не останавливаться в профессиональном росте. По прошествии нескольких лет, несмотря на большую разницу в возрасте, они стали хорошими друзьями. В огромном кабинете Владимира Павловича с видом на памятник Пушкину, заполненном книжными стеллажами и сувенирами со всего света, Дмитрий всегда был своим человеком.