Екатерина Асмус - Сухая ветка

Однако Шиловский, гордый за свою подругу, еще не успокоился.

– Зая моя! – басит он нежно на весь класс и, обняв Вику сзади, целует ее в шею, отчего Зая жмурится как довольная кошка – вот-вот замурлычет.

Слегка смущенные их слишком откровенными нежностями Зеленка и Гуся наперебой пытаются острить.

– Зайка моя, я твой тазик!

– Ф-у-у-у! Королёва, ты что, в цирке задержалась? Тебя со вчерашнего дня клоуны с арены не выпускали?

Верная Милка вступается за подругу.

– Темный ты Гуся! Это же тренд!

– Я не поняла? Вы ничего не перепутали? Здесь урок истории или цирк, а может зоопарк? Или кунсткамера? Никто разве не учил вас вставать, когда учитель входит в класс? За десять лет вы это не усвоили?

Алла Николаевна пытается сдержать рвущийся наружу гнев. Как угодно, но нельзя сейчас давать себе волю. Господи, дай терпения…

– А мы тут учителя не заметили!

«Чума» – он и есть чума. Не зря прозвали. На всю школу чума… отпетый. Нельзя дать ему сегодня вывести себя из равновесия. Никак нельзя…

– Петров, не начинай, пожалуйста, а? Всем известно, что твоим воспитанием явно некому заниматься. Вставайте! Я долго ждать буду? Ну, живо, живо!

Класс лениво встает. Гуся пытается слегка смягчить хамскую выходку Чумы.

– Чума попутал, Алла Николавна… Мы-то вас заметили, но в глазах зарябило от серо-буро-малинового Зайкиного тренда.

– Эй, кому Зайка, а кому Виктория Алексеевна!

Королева вовсе не сердится, она лукаво улыбается Гусе. Зубрила оборачивается с первой парты и цедит сквозь зубы: «Хватит понтов, достали уже! Ты хоть день можешь без показухи прожить?» Но Вика мгновенно парирует: «Зубрила, расслабься, я просто забыла у тебя разрешения спросить!» Под шум аплодисментов мужской половины класса она горделиво улыбается, хлопая накрашенными ресницами. Гуся посылает ей воздушный поцелуй, в ответ же видит кулак Шиловского. Чума, между тем не успокаивается.

– А что еще вам про меня известно? – он сверлит Аллу Николаевну презрительным взглядом и рот его кривится от злобы.

– Заткнись уже Чума, все знают, что ты – чемпион по тупорылости!

Чума показывает крикнувшему это Зеленке кулак, тот отвечает тем же, класс веселится – любят они площадные развлечения. Что угодно годится, только бы оттянуть начало урока. Стараясь не обращать на них внимания, Алла Николаевна поворачивается к доске, и видит надпись «Училка – ТП». Вот бы взять их всех и застрелить нафиг. Но – нечем. И нужно держаться. Нужно выстоять, вытерпеть. Она быстро стирает похабщину с доски и оборачивается к своим мучителям с совершенно непроницаемым лицом.

– Итак, тема сегодняшнего урока: «Российская Федерация: поиск пути развития с 1991 года». Кто из вас что-нибудь знает об этом периоде?

– Провал в анал! В смысле – полный провал идеи СССР!

– Ну, ты загнул, Гусятина! Прям, стихи…

– Какие глубокие познания, Гусько… Хотя, по-существу, прав…

– О-па, Гуся прогнулся под училку… Зачёт!

– Тогда шмоток нормальных не было!

Зая хмурит хорошенький лобик, и на лице у нее написано искреннее сострадание к барышням эпохи перестройки, вынужденным ходить в неэстетичных обносках и лохмотьях. Масяня демонстративно закатывает глаза.

– Кто о чем… А Королёва о прикиде…

– А что, правда… Мне мама рассказывала…

Симпатичная рыжеволосая пышечка по кличке «Панда», увлеченная кулинарка, выкрикивает с места.

– Талоны были! На еду и еще на что-то… На мыло что ли? Моя бабушка собирала водочные талоны и меняла их на сахар.

– Ну и дура твоя бабка! Водку на сахар! – Чума выразительно крутит пальцем у виска.

– А что такого? Она – варенье варить… – обижается Панда.

– Все верно, талоны были, молодец… Что еще?

Алла Николаевна оглядывает класс, но все молчат, а Готка демонстративно игнорируя урок, что-то рассматривает в своем планшете.

– Сизова, а ты что об этом знаешь? Отвлекись от картинок, удели внимание классу. Сизова, я к тебе обращаюсь!

– Эй, гробокопательша, пискни из могилы!

С этими словами Чума запускает Готке в голову учебник, но промахивается и книга, чуть не выбив стекло у портрета Михаила Горбачева, с шумом падает на пол. Готка невозмутимо поднимает голову, смотрит на Чуму, затем медленно возводит руку, всю сплошь в цепочках, вверх и показывает Чуме «фак».

– Я – Мортиш, а не Сизова. Варенье меня не интересует – любая еда это лишь возможность пополнить энергетический запас. А из чего он возьмется – это пофигу.