– Митя, здравствуй! – Катя обняла папу и горячо зарыдала. – Я не знаю, как жить дальше, Митя! Ты знаешь, что Зинаида Петровна, как узнала… сразу умерла? Сердечный приступ. А «скорая» так и не приехала. Ты представляешь?
– Садись, Катя, я тебе чаю налью. – Папа проводил тетю Катю на кухню, и мама налила ей чаю.
– Я не могу есть, не могу пить! Спроси меня: что самое дорогое для тебя, Катя? Дочка, конечно! И вот скажи: отдай ее, и он воскреснет, – я бы согласилась!
– Катя, ну что ты говоришь… – Папа сжал губы, будто стыдясь за тетю Катю.
Мама отвела глаза.
– Нет, ну правда, что теперь будет? Что теперь с нами со всеми будет?! Я, как только узнала, сразу поняла: история кончилась. Это и есть конец света, Митя… И я живу в этот момент! – Тетя Катя опять заплакала, ее плечи сотрясались и тянулись вверх к жалкому заплаканному лицу.
Миша поставил чашку с недопитым чаем на стол. Бросил вопросительный взгляд на маму. Он ничего не понимал Мама стояла за спиной тети Кати и сделала знак промолчать. Он незаметно кивнул. Они с мамой хорошо понимают друг друга. Мама рассказывала про разведчиков и молодогвардейцев, которые не выдали секретов фашистам и стали героями. Про своего отца – репрессированного полковника – героя Красной армии тоже ничего не рассказывала, равняться на него не следовало. И Миша Думов учился молчать. Мишка-могила – гордилась им мать.
Он вышел с кухни и зашел к бабушке. Бабушка сидела на кровати в праздничном платье с белым кружевным воротничком. Она улыбалась.
– Бабуль, что случилось? Тетя Катя плачет на кухне…
Бабушка встала, подошла к шифоньеру. На дверце висел небольшой портрет великого вождя и учителя, товарища Сталина.
– Сталин умер, Мишка.
Бабуля сняла портрет с дверцы и убрала его в ящик стола.
Наконец дошло. Сталин умер! Любимый Иосиф Виссарионович, народное счастье, вождь и отец! Мишка вернулся на кухню. Тетя Катя уже не плакала, сидела молча, уставившись в одну точку. Мама отвернулась и смотрела в окно. Папа застыл неподвижно, повернувшись к плите. На мальчика никто не обращал внимания.
Грудь Миши Думова наполнило тяжелое, не дающее вздохнуть чувство тревоги и обреченности. Он поспешил в школу. Учителя и дети ходили с тревожными испуганными лицами, комсомольцы собирались в отряды, тихо обсуждая что-то страшное. Огромный портрет Иосифа Сталина в черной вуали стоял в вестибюле.
В эту ночь Мишка даже не спал толком, вскакивал, смотрел в окно на реку, ходил по комнате и не мог заснуть. Слова тети Кати про конец света вспыхивали в голове неожиданно, каждый раз не вовремя, когда сон был совсем близко. Слова пугали непонятной ясностью. Ему казалось, что, если он заснет, случится что-то важное. Случится без него, и он не успеет. Что именно «не успеет», каждый раз ускользало из детского сознания. Пошел было к родителям, но они горячо шептались в своей комнате, и он не решился войти.
На следующий день общее молчанье и трагический голос из радио, возвещавший о смерти вождя, о его загадочном предсмертном дыхании Чейна-Стокса и народной скорби совсем придавили мальчика. Родители ушли на работу, бабушка к соседке, поговорить не с кем. Надо идти к Ваське Михайлову, закадычному дачному другу. Могила-могилой, но с Михайловым они друзья – не разлей вода. После школы Миша отправился к другу на Пушкинскую улицу, бывшую Большую Дмитровку. Близко к центру, к Кремлю, к Дому Союзов, где народ прощается со Сталиным.
Вася Михайлов хоть и младше на два года – уже взрослый серьезный мальчик, мечтает стать инженером и создать такое оружие, чтобы никто не решился напасть на его страну. Никогда. Отец погиб в 1943-м в сталинградской мясорубке, обеспечив Советской армии коренной перелом в Великой Отечественной. Последние дни операции «Уран», призванной взять немцев в кольцо, стоили уже дважды раненому отцу жизни. «Ни шагу назад», – повторял никогда ни видевший отца Васька, зачатый во время недолгого отпуска отца с фронта. Мужское воспитание Васька получал в гаражах, где часами валялся под серым трофейным «мерседесом».
Миша Думов вышел на Фрунзенскую набережную, в то время – огромную строительную площадку. Возводится новый район, ставший предметом мечтаний советской элиты. Рядышком с гордыми большими домами имперской, позже названной «сталинской», архитектуры доживают последние денечки деревянные домики с садами и огородами. Стройка работает.
Вся Москва собирается прощаться с товарищем Сталиным. Три дня сотни тысяч человек, никем не организуемые, стягиваются к центру города. Непререкаемая власть исторического события гонит людей в центр Москвы.
Читать дальше