Виктор Рябинин - Пояс верности

До утра Геновефа фон Гольц приводила себя в порядок, принимая замогильный вид нетронутого никем женского организма. Марта даже предложила было сшить кое-где разъехавшуюся в стороны сокровенную плоть, но Магда остановила:

– К чему излишние предосторожности? Герцогиня не девочкой была оставлена, да и наш доблестный рыцарь вряд ли помнит размер скважины, оставленной им на время войны.

На том и порешили, подумавши в три головы. Но всё же осмотрели Геновефу с головы до ног и даже промеж них, чтобы не только следов, а даже и духу чужого не осталось рядом с герцогиней.

Герцог Мальбах тоже не терял времени даром, а чтобы развеяться и отстраниться от греховных дум пошёл проверять караулы. На мосту ему отдал рапорт бригадир Жерар:

– Мессир, – вытянувшись в струну, доложил старый вояка, – на вверенном мне объекте происшествий не случилось, за исключением срочного отбытия вашего оруженосца Карлиса в неизвестном направлении, а также насильственного выдворения за пределы замка вашими вассалами артистов цирка-шапито.

– Хорошо, – одобрил герцог доклад бригадира и распорядился:– Карлиса догнать и повесить, а лицедеев я и сам с детства не люблю. С той самой поры, когда с бродячими циркачами бежал из-под родительского крова почти до Ла-Манша, но был вовремя остановлен родительской розгой. Продолжайте, Жерар, стойко нести бремя службы, а я взойду на сторожевую башню, чтобы спокойно понаблюдать за первой звездой с востока под мирной тишиной западного небосклона.

Так и расстались друзьями. Бригадир Жерар, как молчаливый страж, командор Альба, как пилигрим с витиеватой речью. И хоть оба остались довольны, но при своих интересах.

С первым розовым рассветным лучом герцог Макльбах поспешил в опочивальню к дорогой жене, которая уже пробудилась от оздоровительного сна и приводила себя в порядок восточными мускусными притираниями и западными одеколонами с мануфактур Кёльна.

– О, моя Прекрасная и Верная Дама, – вскричал в волнении герцог Альба, увидев жену без пояса верности, – как же я скучал по тебе в дальних походах по Аравийским пустыням и Византийским кущам! Пади на грудь мою, малютка!

– Мой господин, – прошелестела Геновефа в ответ, – я тоже томилась одиночеством и была готова сойти за тобой в Аид, наложив на себя руки, когда узнала о твоей кончине.

– Зато теперь мы будем вместе до гробовой доски! – закончил мысль герцог, пламенея взором.

– И нас никто не разлучит ни словом, ни делом! – с готовностью поддержала герцогиня, тупя взор и семеня к постели, словно многолетняя постница из монастыря всесвятой страстотерпицы Гертруды.

Вот так изворотливый женский ум взял верх над слепой легковерностью мужчины. Прекрасная Дама вкупе со своими старшими наставницами победила Рыцаря. И, возможно, это был первый шаг на пути к дальнейшей эмансипации, который привёл прекрасную половину человечества не только к равноправному волеизлиянию при голосовании, но даже дал возможность быть избранными в сенат, что позволило забыть части дамского контингента не только о поясе верности, а и о самой верности, как рудименту эволюции.

Семён Аркадьевич Суходол был прирождённым рыбаком. Даже родиться умудрился возле большой реки. Поэтому, сколько себя помнил, с удочкой и пешнёй не расставался. И в зной, и в холод, лишь только выпадала свободная минута, сразу на водоём, благо всю жизнь вблизи воды обретался. Бывало, чуть свет, а жена:

– Сёма! Сегодня воскресенье, к маме в гости пойдём, а то давно не были.

Глядь-поглядь, а мужа и след простыл. Уже на первой зорьке в одних трусах опарыша на крючок насаживает, либо лунку во льду колупает, хоть и в треухе, но посиневши от холода, если погоду не угадал. Однако, нельзя сказать, что мужик и вовсе без рыбы домой приходил. А если и так, то всегда существенное оправдание. То ветер низовой, то живец квёлый, а то и вовсе рыбнадзор, если орудия лова поверх закона о нересте. Так ведь и уха каждый день приедается до отворота, как и тот же карась в сметане. Но рыбалка – это как запой. С головой бухнешься, так не скоро опамятуешься. Бывало, жена, Наталья Фёдоровна:

– Сиди дома! Смотреть на рыбу нету сил, не то, что чистить. Кот из избы убегает, когда от твоих сапог болотиной потянет. Животное не выдерживает однотонного рациона. А у человека от рыбного фосфора мозги светиться начинают и от большого ума мяса требуют. Охотой, что ли, занялся бы.

– Какая охота? – справедливо возражал рыбак.– Баранов целый загон, а ты гонишь беззащитного зайца стрелять. Ведь и ружья нету, а тут блесны целый подсумок.