Виктор Рябинин - Пояс верности

– А не поджарится ли высокородная попонька голубых кровей у нашей герцогини? Всё же живой человек, а не головешка в горниле!

Иохим перестал радоваться новой игрушке, оставил в покое прорези на поясе верности и бодро ответил:

– Это дело десятое, главное, изделие не особо повредить, а попробовать снять его без принуждения и готовым к дальнейшему применению. Если не огнём, то кувалдой, – закончил он и пошёл в кузницу думать о предстоящем деле, но уже в холодном исполнении.

А герцогиня и её челядь, в ожидании дальнейшего, занялись своими делами. Кто пил чай, кто беседовал на предмет верности, а сама хозяйка в одиночестве уже спускалась к замковому рву, чтобы самостоятельно ополоснуться, как привыкла это делать ежедневно в летнее время, тогда как зимней соблюдать гигиену приходилось с помощью слуг и под присмотром лекаря.

На другой день спозаранку Иохим явился в замок с инструментом. Он прихватил с собою тяжёлый молот, наковальню и щипцы на длинных рукоятках.

– Размолотим замок вдребезги, а потом откусим его от пояса, – уверенно пояснил он, поигрывая своею кувалдой.

– А если промажешь по застёжке-то? – опасливо спросила нянька.

– Со второго раза непременно попаду в цель, – парировал кузнец.– Кобылу подковать, это да! А тут-то кто копытцем взбрыкнёт? – и он опять начал ощупывать дырки на поясе.

– Иохим, – нарушила молчание престарелая Магда, наперсница рода фон Гольцев, – не будет с тебя толку по молодости лет. Изуродуешь хозяйку, да и сам головы лишишься. Ступай прочь с наших глаз, – и добавила, обратившись к Геновефе: – Дорогая девочка, прости дурака, у него семеро по лавкам, поэтому особого ума нет. А мы пригласим из соседнего графства умелого скобаря Менделя. Он дело знает, не раз леди Ребекку выручал ещё при Первом крестовом походе её мужа барона Сегеля.

– Зовите немедленно, – приказала герцогиня, уже ощутившая первые дуновения ветра свободы, – за ценой не постоим!

На том, в полном единогласии и порешили, ибо челядь любила свою хозяйку за мягкосердечие и желала ей всяческого добра, только бы не путалась под ногами чёрной, безутешной и злобной вдовой. И уже на следующий день с самого утра Прекрасная Дама начала пребывать в лучезарном настрое. Ведь мудрая Магда, убывая за многоопытным Менделем, успела шепнуть Геновефе:

– Отринь печали, моя курочка, уже к вечеру твою гузочку вызволим из заточения. Небось, невинное седалище истомилось в железных путах. Ничего, до захода солнца оно ещё успеет воссиять в щедрых лучах светила на радость всему двору! Прямо в бойнице можно будет выставлять твоё двуглавое чудо на обзор всем сословиям!

Герцогиня весь день не находила себе места, пристраивая свой задник в недоступные долгое время места. И на горшок, и на треногу перед буфетной стойкой, и на беговую коляску промеж прекрасных ног. Но всё больше мысленно, нежели с практической пользой, так как железо не позволяло Прекрасной Даме полноценно существовать посреди забытых на время войны вещей.

– Скоро, скоро скину я ненавистные оковы и стану со всех сторон доступной женщиной, – пела она сладким голосом, вертясь перед венецианским зеркалом, которое ранее обходила далёкой стороной.– Прости мой герцог Альба, но с твоею погибелью далее блюсти честь и соблюдать приличия больше ни к чему, да и не хватает никаких женских сил. Впереди новая жизнь, полная праздников души и тела.

Магда появилась ранее обещанного срока с угрюмой злобой в выцветших очах. Она со слезой взглянула на похорошевшую хозяйку и хрипло возголосила:

– Преставился, опочил старый Мендель. Видать, помогли родственники барона Сегеля, а не то и дамы полусвета, коим скобарь отказал в играх с поясом. Вот и делай людям добро вдали от супружеского ложа!

– А что же теперь, Магда? – вскричала ломким голосом Геновефа.

– Хочешь, не хочешь, но придётся потерпеть на выбор или от огня, или от молота. Да не точи слезу, телеса по молодости всё стерпят. Ведь не на костёр ведьмой взойдешь либо на разбойную плаху татью непотребной ляжешь. А вдруг Иохим не только шкворень к телеге выковать может, но и с ключиком от пояса изловчится? Хотя, это навряд ли, – уже про себя добавила печальная Магда.

Прекрасная Дама трое суток сомневалась в способностях кузнеца избежать чужой инвалидности, но мечта о близкой свободе взяла своё, и она решилась:

– Мамки и няньки, – сказала она твёрдо на утро четвёртого дня, – К обеду пригласите мэтра Брассо, и я продиктую завещание, чтобы вас не обидели после моей кончины. Следом же приведите Иохима с его орудиями пыток. Я согласна на экзекуцию.