Валерий Шемякин - Дэзи и ее мертвый дед

Беспокоился он напрасно – блондинка в кимоно не надоедала ему. Ярик провел несколько недель в старом доме. В особняк ехать ему не хотелось. Было почему-то страшно. Спал он теперь с Лолой Курбатовой, бывшей одноклассницей, на которую он посматривал с седьмого класса и которая грубо отшивала его, называя жирным. Теперь вот смилостивилась. Прибежала сразу же, как только он позвонил. Жизнь меняет людей. Правда, засыпал Ярик теперь всегда пьяным, и утром, глядя на свернувшуюся в клубок Лолу, мучительно пытался сообразить, зачем он с ней спит.

Лола выбросила из чуланов и шкафов все старые вещи. Габардиновое пальто и цигейковую шубу она показывала подругам. Они пили шампанское, кушали осетрину и смеялись над этим убожеством. Подруги привели еще каких-то друзей, среди которых был двоюродный брат Лолы. Он напялил шубу на голое тело, то же самое сделала Лола с габардиновым пальто, они скакали козлами по квартире и хохотали до упаду. Ярик засыпал, не видя, чем заканчивается раут, как покидают его жилище подруги, нежно целуясь на прощание с Лолой и двоюродным братом…

Ему привозили кассеты, DVD с «крутой» порнушкой. Для пятидесятилетних, говорила Лола. Девочки, на этих кассетах отличались тяжелыми формами.

– Однако что они себе позволяют! – возмущалась Лола, подливая Ярику вино. – Что они нам подсовывают! Ни одного стоящего х..! Отстой!

– Напиши жалобу.

– Куда?

– Ну, не знаю. Жириновскому. Или Чехову.

– Кто такой Чехов?

– Прокурор, кажется.

– Да? А вроде Чехов – футболист.

– Ну, и футболист.

– Вот у него, наверное, член…

– Мало ли Чеховых.

Лола объявила ему уже через месяц, что она беременна. Ярослав слегка встревожился, все-таки у него была и официальная жена, которую он ни разу не видел с тех пор, как познакомился. Но паниковать не стал. С деньгами можно решить все проблемы – а деньги ему представляли охотно, пачками везли из ООО, знали ведь, Ярик – человек богатый. Лолу предложенная сумма устроила, после чего она бесследно исчезла. Ярослав иногда вспоминал о ней, даже скучал, но времени на это у него не хватало.

Его по-настоящему изумляло, как много в этом городе мест, где можно было без памяти провалиться, откинуться и не думать про разные реальные дела. Целыми днями его возили сразу на нескольких тачках по городу, он не понимал, куда и зачем, он встречался с какими-то людьми, знакомился, ни о чем с ними не говорил. Парился в просторных банях, сидел за столами, заваленными закусками и заставленными бутылками, просыпался в незнакомых местах или прямо в машине. Раздавал деньги, не понимая опять же, за что. Ярославу казалось, что все, кто его теперь окружает, любят его, но иногда он улавливал за спиной противные смешки, но старался не думать об этом, не обращать внимания…

Пока бывал еще трезвым, его таскали по банкам. А банков оказалось в городе больше чем аптек и парикмахерских. Его брали под локоть, говорили ласковые слова, жали руку. Он незаметно вытирал вспотевшую ладонь о собственный зад. Он, Ярослав Байдуганов, должен стать основным игроком, говорили ему, участвовать в становлении и развитии. Стараясь изображать на лице радость, он брал визитки, ронял их на пол, суетливо поднимал и делал вид, что внимательно читает.

Банки были одинаковыми, различались только названиями и интерьерами. В КБ «Потенциал-Галактика» было чугунное литье и лепнина. В «Гамма-Агро-Индустриальном» – бронзовые канделябры и малахитовые приборы. В «Камышинском народном кредите» – мраморные панели и хрустальная мебель.

Его усаживали в высокое кресло в комнате для почетных гостей, наливали белый ликер, синий чай с красным льдом, ставили филе меч-рыбы, картонное мясо, грибы, добытые в шахтах, спаржу, покрытую мазутным соусом, говорили о собственной уникальности и социальных горестях, вставляя много слов, которые Ярик уже слышал, но не помнил их значение, – индепендинс, инджой, импосибл, инсайт… Звали поехать на острова в южных морях. В банковских сортирах пахло тропическими фруктами, а в кабинетах членов правлений – использованными памперсами.

Когда произносили « си эвэй » или « си эгейн », он понимал: пора сваливать. До выхода его провожали отполированные дивы с накачанными воском губами, ртутными глазами, одетые в литой чугун, позолоту или малахит – в соответствии с фирменным стилем банка.

Распихивая буклеты по карманам, он ехал дальше…

В ресторане, оформленном в деревенском стиле, расположенном на конюшне, рядом с его собственностью – трехэтажным особняком, он проводил теперь большую часть времени. Он подолгу сидел за столом, заваленным горами креветок, раков, заставленным вазами с икрой и виноградом, но он ел буженину, седло ягненка и чипсы, никак не мог наесться, запивая, что попадало под руку, – белым и красным вином, пивом, бренди, не чувствуя разницы. Пьянел от еды и напитков, устало откидывался в кресле, вытирал льняными салфетками влажный лоб, жирную шею, масляные губы, дышал тяжело, временами икал. На антресолях ему отвели небольшую каморку, и он любил спать под крышей, подолгу не спускаясь вниз, и лишь изредка колотил каблуком новых ковбойских сапог по деревянному полу, чтобы ему принесли пожрать и выпить.