Михаил Устинов - Обратная перспектива

Заяц замер. Конечно, надеялся, что так его не заметят. Савельев ощутил, как все подобралось, напружинилось внутри, и натянул взгляд меж стволами от целика до мушки. Но заяц вдруг мяукнул, и ствол опустился сам собой.

– Уйдет! – Командир стукнул по спинке переднего сиденья. – Давай за ним!

Машина понеслась по полю. Русак отмахивал впереди, не останавливаясь, но не соображал выскочить из мертвящего света. Трясло, и было трудно прицеливаться. Савельев поднимал ружье, но нажать на спуск не решался – слишком далеко.

– Быстрей, быстрей, – подгонял он водителя.

Внезапно опора провалилась, Савельева бросило вперед, боль выстрелила у виска, и свет потух.

Разлилось красное, пошло радужными кольцами.

«Вот и всё», – даже не подумал, а как-то сверху посмотрел на свое недвижное тело Савельев. И стало окончательно ясно: всё. Но сквозь красное надвинулось лицо командира с пристальными глазами.

«Ты и здесь… – захрипел Савельев. – Мало тебе, что из-за тебя солдаты ненавидят – ты отец родной, а порядок пусть другие… мало, что убил его, и меня… так ты и здесь…»

Оскалив зубы, он рванулся к ненавистному лицу – но пылающий жгут боли охватил и сплющил череп, и он рухнул навзничь в колючую стерню.

– Как ты? – Командир был встревожен.

– А-а… глаза только щиплет.

– Это ничего, это водка. Ты лбом прямо в кронштейн влетел, пришлось промыть. Пригодилась фляжка-то, – засмеялся он. – Встать можешь? Ефрейтор, помоги.

Водитель подошел, держась за ушибленную о баранку грудь, и с кряхтеньем подставил начальнику штаба плечо.

– Алексей Федорыч… фляжку… – выговорил Савельев.

– Вот это мне любо. Ну ты напугал. Не двинешься – думаю, неужто Богу душу отдал? А ты езжай, да осторожней! На канавы хоть смотри.

– Папа, а мне лапку привез? – из своего детского сна протянул младший сын.

– Тише ты, спи. – Жена еле сдерживала истерику.

– Я ведь взрослый человек, майор, у меня дети… Да я скоро подполковником стану! – встрепенулся Савельев и тут же поморщился.

– Тебе нельзя говорить. Ложись, вот так, вот так…

– Сова со шрамом еще лютее стал, – сказал старшина. – Ты уж больно круто его.

– Ты что, думаешь, я нарочно? И себе грудь нарочно рассадил?

– Ладно-ладно. Грудь, – подмигнул старшина.

Книжек он не то чтоб вовсе не любил, а так как-то – просто не попадались. Да и откуда у них, в Козлищах? – аж завелся Алтуня, и так стало то ли зло, то ли обидно.

– Ты чего? – спросил напарник, двигая ему стакан.

– Да вот, – Алтуня махнул газетой, из которой только что развернул колбасу, – люди книжки читают, а мы… – и кивнул на ящик с пузырем.

– Приплыли. – Витек на всякий случай отодвинулся. – Какие еще книжки?

– Каки-ие! И в газетах обсуждению подвергают.

– Опять нашло? Мало ли их, писателей.

– Ага. Вот – слесарь подвергает. – Ни хрена не клацал этот Витек. Так и сидел с плоской рожей.

Алтуня опрокинул стакан и вместо чтоб поморщиться добавил:

– Тупка серая. – Это ругательство он еще из армии привез. Правда, не знал, кто такая тупка, но вполне хватало, что – серая.

В ближайшую субботу Алтуня приоделся и отправился в район. Благо автобус для пользы трудящихся наладили – сорок минут, и ара-улю. Но сорок – чистой езды, а сколь прождешь, пока соберутся.

Собираться не спешили. Даже водителя не было: пригнал фургон и сразу намылился куда-то. Ясно куда: теща у него тут самогонщица. Алтуня уже по уши нахватался папиросного дыма пополам с пылью на пятачке у магазина, где торчал автобус, а водила все не подходил. Распланировал, что тащиться будут еще долго.

И то: не прошло и полгода, приковыляла Бибиха. Увидела Алтуню и шасть к нему:

– Саня… – будто обрадовалась, а улыбка такая квелая. – Никак в район? Штаны, небось, в мастерскую, шить?

– Да нет, не дергайся ты, бабка, – отмахнулся Алтуня.

Та, видно, не поверила и забралась на сиденье сзади него – конвоир. Раньше она всем в селе шила. И пока других возможностей не было, к ней ходили, а с автобусом перестали. Техника ее сразу разонравилась: прикладывает материю к ногам и так и кромсает ножницами, у кого как идут. Так что, у кого кривые… Короче, только район приблизился посредством автобусного сообщения, сразу ее подпольная фабрика заглохла.

Потом Витек появился.

– В город? – Сам будто не видит. – По ноль-пять? А там посмотрим?

– Отцепись, сегодня не пью.

– Пост, что ли? А, бабка, что твои мракобесы говорят?

Наконец водила подошел.