Владимир Крючков - Душа души моей… Сборник флэш-рассказов

На распределении его приглядела представитель министерства обороны и предложила ему прекрасный вариант – в лабораторию на Красногорском оптико-механическом заводе. Почти Москва с хорошей перспективой на заведование лабораторией, поскольку прежний руководитель собирался на пенсию. Но в ходе беседы с симпатичной представительницей заказчика в ближайшем ресторане прозвучало не менее соблазнительное предложение альфонсиады, после чего он предложил поменяться направлениями сокурснику, который горевал от того, что его отправляли на завод в Херсон. В голове быстро промелькнули море, Челкаш, рваная тельняшка, вольный ветер и… он оказался в Херсоне.

Херсон! Как много в этом звуке…

Естественно, он отчаянно рвался в Москву. Через полгода ему позвонил приятель и сказал, что у его шефа есть целевое место в аспирантуру Института кристаллографии АН СССР по тематике, близкой к его диплому. Он загорелся. Прилетел в командировку в Москву, где в «ленинке» скопировал тридцать американских статей по теме вступительного реферата, и с энтузиазмом засел за реферат. Но… В одной из статей авторы высказались, что если бы можно было построить спектрометр на гамма-лучах, электронную плотность, которую сейчас приходится считать по сумасшедшим алгоритмам квантовой физики, можно было бы просто фотографировать, как девушек на пляже. Сначала он подумал – пижоны. Для такого спектрометра потребуется зеркало, отражающее гамма-лучи, а сейчас в природе нет таких материалов. А потом задумался. Сейчас нет, но если наука поставит такую задачу, то она будет решена. И вся его предстоящая научная работа превратится в интеллектуальный шлак, пепел. Стало обидно. Помучавшись неделю, он позвонил шефу в Москву и вежливо отказался от аспирантуры. Приятель был просто ошарашен сначала самим отказом, а когда узнал о причинах, потерял дар речи. Да он и сам переживал не меньше, поскольку понимал, что только что собственными руками угробил перспективу научной работы в академическом институте в Москве…

Через четыре года, прорвавшись через два министерства, он добился направления в аспирантуру Московского института управления. Да-да, именно управления. Работа в отделе АСУП и мастером в цехе окончательно убедили его в том, что заниматься в жизни надо проблемами самой жизни, а не поисками ее источника. Немалую роль в его выборе сыграл Гена. Гена закончил матфак Воронежского университета и разбирался в основах кибернетики профессионально, как математик. Кроме того, он открыл для него Тейяр де Шардена, Германа Гессе и много кого и чего еще. Они иногда ночи напролет бродили от его общежития до общежития Гены, перебивая друг друга и взахлеб рассуждая об универсальных законах управления организациями и принципах мироустройства. Весь мир под звездным небом принадлежал им. Так они вместе и поступили в аспирантуру Московского института управления – они случайно услышали о нем по радио, и им просто понравилось название института. Кафедры выбрали со стенда в фойе института. Ему понравилось название кафедры теории управления, а Гене – организации управления в машиностроении. Сейчас, через сорок лет, вспоминая тех двух дурачков в фойе института, я искренне завидую им…

Промотаем пленку на сорок лет вперед. Он – профессор престижного московского университета (кстати, он так и не привык к тому, что теперь каждое высшее учебное заведение в Москве именует себя «московским университетом»). И он никак не может смириться с тем, что профессор университета превратился в оператора учебного процесса. Поскольку из университетов практически исчезли ассистенты и старшие преподаватели вследствие мизерных зарплат, их функции плавно перетекли сначала к доцентам, а затем и к профессорам. Ежегодное увеличение нагрузки на десять процентов довольно скоро привело к удвоению нагрузки. Профессор стал вести занятия по четыре-пять, а иногда и шесть дней в неделю. Авторитет профессора не просто упал, а рухнул вследствие нового правила – «мы работаем на территории студента». А сам профессор превратился в глазах студента не то в официанта, не то в досадную помеху спокойно покопаться в интернете. Система оценок теперь позволяет студенту совсем не ходить на занятия, а потом, на экзамене, тщательно проверять, не задал ли профессор ему вопрос, который не указан в тексте рабочей программы. И тогда – бинго! – апелляция, комиссии и прочая и прочая… Проректоры и деканы доброжелательно советуют профессуре не ввязываться в конфликты со студентами.