Владимир Крючков: Душа души моей… Сборник флэш-рассказов

Потом всю неделю он жил ожиданием этих мгновений.

Во время очередной встречи она показала ему фотографию своего двухлетнего сына. Он мельком глянул на сморщившегося в улыбке малыша, и он ему не понравился. Она поняла это и сразу погасла. Она вдруг ясно увидела, что он сам еще ребенок.

Собственно, после этого все и закончилось. Стремительно. Когда он вернулся в начале сентября, и они вновь встретились, она была строга и печальна. После нескольких, ничего не значащих фраз, она решительно сказала ему, что «отошла» от него. Он не сразу понял и стал переспрашивать ее, все еще не веря в происходящее. Она повернулась и просто ушла.

Навсегда.

Лагеря закончились быстро. Помесив глину под Светлогорском и разучившись есть вилкой и ножом (с этим у меня, честно говоря, и до лагерей были проблемы), мы сдали госэкзамен и стали лейтенантами запаса.

Я валялся в общежитии в состоянии счастливого dolce far niente (откуда-то я помнил, что у итальянцев так называется особое состояние ничегонеделания), когда в комнату влетел Мишка Кутырев. Мы с ним работали в моем первом стройотряде на целине и, несмотря на разницу в два курса, вполне сносно относились друг к другу.

Мишка тут же спросил, чем я собираюсь заниматься и, услышав, что ничем, сказал, что есть классная работенка для двух здоровых ребят под Москвой. По его фразам было понятно, что работа непыльная – махать полуторапудовой кувалдой от рассвета до заката на свежем воздухе. Трудно поверить, но через минуту мы с ним бродили по пустой общаге, разыскивая второго идиота. Им оказался мой одногруппник Юрик. Мосластый сахалинец, мастер игры во всевозможные «болы» (волейбол, футбол, баскетбол и тд). Юрик от рождения обладал необыкновенной сноровкой управляться с накачанными сжатым воздухом сферами на уровне первого разряда. Как-то мы играли в футбол на большом поле. И на Юрика летел мяч, выбитый вратарем противника от ворот. Юрик стоял в центре поля и задумчиво наблюдал за приближающимся сверху мячом. Потом он подпрыгнул и «ножницами» через голову вбил этот мяч через полполя под перекладину.

В волейбол он играл так же, по наитию. На первом курсе к нам пришел игрок сборной факультета по волейболу – оценить пополнение. А надо сказать, что в сборной факультета играли ребята, некоторые из которых раньше играли в сборной СССР и которые до сих пор вписаны во все энциклопедии волейбола. Так вот, этот парень в двусторонней игре выпрыгнул и нанес разящий удар в первую линию. Как это произошло, никто не успел заметить, но мяч был отбит и поднят, а на полу лежал Юрик, огорченно покачивая головой, – не совсем точно среагировал.

Короче, через пятнадцать минут мы стали бойцами стройотряда «Верея-74» и на следующий день выехали под Можайск.

Дальше нас переправили на место работы – в небольшой лесок, в котором стоял вагончик, в котором мы с Юриком и поселились. Еду нам привозили на мотороллере раз в три дня. Работали, действительно, от рассвета до заката. Когда мы шли на работу, таща на плечах свои кувалды, в небе стояла луна. И когда возвращались, опять стояла та же луна.

Фитнес-клубы, тренажеры, шесть кубиков пресса… Неделя такой работы, как у нас, и Шварценеггер застрелится от зависти, увидев ваши фигуры.

Мы вбивали в дно мелиорационного канала колья-сваи по метр двадцать длиной. Двадцать сантиметров должно было остаться снаружи, а остальное надо было вбить, молотя кувалдой по верхушке кола раз за разом. Не все колья выдерживали, и тогда приходилось вытаскивать кол с измочаленной верхушкой из вязкой глины и вбивать новый. Все это делалось по колено в воде, текущей по дну канала и под палящим солнцем.

По соседству с нами работали два литовца – они гнали такой же канал, но гораздо быстрее нас. Как-то Филька (один из литовцев) посидел на берегу, глядя на нашу работу. У меня торчало три кола с измочаленными верхушками, и я откладывал их вытаскивание на потом. Филька ушел к своему вагончику, вернулся с бензопилой и молча аккуратно срезал верхушки моих колов, оставив ровно двадцать сантиметров сверху. Повернулся и пошел к своему каналу. Мы с Юриком помолчали, но бензопилу до конца сезона у ребят так и не попросили.

И вот как-то бредем мы с Юриком после очередного дня к своему вагончику. А луна уже вышла из-за деревьев. И такая она была яркая и платиново-серебряная, что я решил приободрить Юрика.

– Смотри, Юрик, – сказал я ему, – луна просто как у Куинджи.

– Куинджи бы сюда, – мрачно отозвался Юрик.