Гаспар Рамбле - Тотемизм

– Они счастливы в привычке так жить!

– Кто-то трясется за каждую монету, имея в памяти прошлую бедность.

– Кто-то съедает сначала сочную котлету. – Мы понимали друг друга и не понимали тех, кого осуждали. У нас такие же черты, но стыда или подобного чувства мы не испытывали. Мы радовались жизни и себе. – А потом жует рис, припоминая детские годы, когда мясо мог взять старший и сильный сосед по столу. Кто-то почти не тратит зарплату, обещая себе морское побережье летом. Кто-то хранит рваные вещи и ждет удобного черного дня, чтобы их использовать. Каждый имеет слабости, которые говорят о потребности в бомжевидном образе жизни.

– Уют и роскошь созданы цивилизацией, но так ли они важны? – Твой вопрос не требовал ответа. Мы задумчиво уставились на стеклянное небо. Мы гордились отличием от других.

Тот остров нищеты. Мои редкие вылазки туда после утомляющих блесков начищенных зубов и фужеров, казалось, балансировали мои потребности. Как иногда приятно задуматься о ничтожности человеческих мыслей и о могуществе их заблуждений, прикуривая потушенный, сбереженный для торжественного празднования бедности и любви к ней остаток сигареты. Если б меньше в людях властвовала лень, им не пришлось бы навсегда застрять в числе шестидесяти процентов тех, в чьих руках исключительно жалкое существование. Многие ставят деньги причиной того, что они на дне узкого колодца, одновременно являясь этим водохранилищем, где с годами заводятся инфузории и пиявки. Имея стремление, можно просто выйти оттуда, выйти и купить марочных сигарет. Но канализация врожденной наготы затягивает. На следующий же день, разглядывая стодолларовые купюры, я буду с презрением отпихивать руку уже с утра охмелевшего нищего. Сегодня же я одинокий бомж. И мне это нравится.

Провал в никуда. Организм очнулся, когда на балконе стемнело. Пришло осознание того, что мое состояние сейчас научно называют истощением сил. Несколько бессонных ночей давали о себе знать. Глаза превратились в два маленьких уголька, и разобрать тот тусклый свет, который они передавали мозгу, стало невозможным. Губы высохли и хотели влаги, но рот, пищевод и все, что за ними следует, не воспринимали никаких инородных жидкостей. Они горели изнутри. Руки жалко болтались справа и слева от сгорбленного тела. Ноги слабо сгибались в местах, предназначенных для этого. Голова в одиночестве, изолированная от других органов, неизменно продолжала работать. Мы пытались тебе помочь. Кто-то из нас твердо набрал номер справочной, чтобы узнать телефон больницы. Кто-то принял решение ехать к тебе. Или приблизить тебя ко мне. Кто-то меня торопливо одел. Что? Что произошло?

Самое главное – тебя увидеть. Уверенность в том, что это чья-нибудь злая шутка или фанатичный кошмар, не покидала меня. В подъезде, как всегда, сурово морщилась темнота. Зажигалка или привычные десять ступенек помогли спуститься в первый раз за пять дней на улицу. Свежий воздух ворвался в ноздри и разрезал их. Кружилась голова, но неощутимая сила мчала меня к тебе.

Транспорт. Какой же транспорт? Как ехать? Сажусь в первое, что подошло к остановке. Мозг еще не совсем отключился, или все в жизни – воля случая, который выбрал средство передвижения, усадил меня в него и ласково пнул к выходу в нужный момент. Вижу громадные серые ворота, за которыми ты, ты спишь, мирно улыбаясь. Вокруг деревья и кусты. Ищу твой корпус. В темноте сумерек пытаюсь разобрать, что проплыло мимо меня, преграждая дорогу. Человек, по росту можно сказать, мужчина, на какой-то плоскости, странно накрытый чем-то: лицо спрятано, а стопы неровно торчат. Его везет беззубо улыбающийся санитар. Следую за ними. Черная блестящая табличка на входе, золотыми буквами написано: «Морг». Брезгливо фыркая, разворачиваюсь, иду в другом направлении. Тайно надеюсь, что не придется сюда возвращаться.

***

В такие моменты задумываешься о счастье. Когда поймаешь его за ошейник, вцепишься костлявыми пальцами, обнимешь. Постепенно дыхание выравнивается, проходит несколько успешных событий, радостных известий, рука начинает расслабляться. И в самый миг полноты этого чувства оно ускользает, растворяется, и видишь его задние лапы, учащенно перебирающие по земле. Тогда понимаешь, что являешься единственным представителем из всех организмов, который не только думает о нем, часто говорит о нем, но иногда и испытывает его.

Как утверждает какой-то словарь, слово «счастье» употребляется по отношению к чувствам или сочетанию чувств, испытываемых человеком в минуту высшего удовлетворения чем-либо. Причем удовлетворение бывает следствием событий или происшествий, ожидаемых долгое время. Скорее всего, люди потратили силы, средства, то есть имели к этому прямое отношение. Такое же удовлетворение возникает при благоприятном стечении обстоятельств, непроизвольном вмешательстве высших сил или при таком загадочном явлении, как удача. Поэтому однокоренное слово «счастливчик» означает, что человек, которого так называют, обладает не счастьем, а предпосылками его иметь, поскольку удача часто идет с ним рядом или он рядом с ней. Счастливыми можно назвать разные объекты: того, кто уже испытал удовлетворение и исполнен этим чувством, или то, что приносит удовлетворение. Человек обычно сам решает, по каким критериям он счастлив. Одни находят в себе дар приносить счастье самим себе. Другие наполняют им окружающих. И первые, и вторые – счастливые. Некоторые так и не научились распознавать счастье среди миллиона других чувств, поэтому процветают войны, суициды, разводы.