Анна Кутузова - Странноведение. Маленькая городская сказка

Сам он уже выходил из дома, переодетый в чистую, без кофейного пятна, рубашку, и мстительно и азартно думал, что назло басовитой тетке из справочной он все-таки раздобудет и схему трамваев, и найдет нужный. Пусть ему даже придется обойти все трамвайные депо пешком, сколько бы их ни было! Вот так.

Депо №4, в которое держал путь Лебедев, располагалось за внушительным забором высотой в человеческий рост. На железных воротах с облупившейся серой краской висела табличка «Трамвайное депо №4. Посторонним вход строго воспрещен!»

– Надо же, не просто воспрещен, а строго воспрещен! – слух подумал Лебедев.

Тут ворота скрипуче приоткрылись, и из-за них выглянул сторож. Старый, сухонький, весь какой-то уютный, как в детских сказках, старичок. За ним же показалась траченая молью дворняга.

– Граф, – пояснил Сторож, не глядя кивая в сторону дворняги, – свире-епая зверюга!

Зверюга зевнула, присела в тенек и клацнула зубами, отгоняя муху.

Сторож явно скучал и рад был поговорить. Конечно, объяснил он Лебедеву, не просто воспрещен, а именно что строго воспрещен, потому как объект особой городской важности, а тут ходят всякие. На слове «всякие» он строго посмотрел Лебедеву в глаза. Правда потом скомкал строгий вид, присел рядом с Графом, закурил самокрутку (Граф чихнул) и жестом пригласил присесть и Лебедева.

Садитесь, садитесь, солнце вон как печет, а тут в теньке ничего, и тротуар теплый все равно, хоть и тень.

Лебедев сел, а старик между тем уже рассказывал ему сразу и обо всем. Объект особой важности, да. Охрана нужна постоянная и серьезная, вон он-то сам уже лет десять тут сторожем, если не больше. И всякое бывало. И подросткам от нечего делать залезть надо. А кто и на спор. А один раз даже вагоны угнать хотели – вот наглость!

А еще, когда он тут только устроился сюда сторожем, то это депо было не просто №4, как сейчас, но какое-то важное, главное, на четыре района – этот, Торговый, потом еще Науки, Строителей и почему-то Ремесленный, хотя он отсюда далековато будет и не граничит с этими тремя. Потом приезжало какое-то начальство, смотрело, решало, заседало, потом реорганизовали их, стало быть.

Лебедев слушал, кивал, угукал, пытаясь сообразить, полезна ли ему эта информация, и может ли ему помочь сторож со схемой движения трамваев. Держат тут его, наверное, уже по старой традиции, он тут уже неотъемлемая часть э-э обстановки. Такой сторож уже вряд ли кого-то испугает в случае чего.

За всеми своими мыслями Лебедев не сразу заметил, что сторож замолчал и теперь внимательно его разглядывал.

– А вы, молодой человек, чего пришли-то? На работу что ли устраиваться? Так нет сегодня никого, выходной.

Лебедев ответил, что нет, он не ищет здесь работу, работа у него уже есть, но его интересует, можно ли здесь найти и посмотреть схему маршрутов этого депо, а то в справочной ему почему-то отказали.

– Ну так ясное дело отказали, это же объект особой важности, – сторож строго погрозил пальцем, помолчал. Потом снова закурил еще одну самокрутку и поинтересовался, а зачем это Лебедеву понадобились трамвайные маршруты.

Лебедев, думая про себя, что это просто дичь какая-то, возвели тайны мадридского двора вокруг обыкновенных вещей (как ему как пассажиру разобраться во всем?), ответил в том духе, что вот давеча он ехал незнакомым маршрутом, номер его забыл, но этот маршрут оказался таким уж удобным, что очень теперь хочется узнать его номер.

Получается, что и правды всей не сказал и не соврал совсем, подумал про себя Лебедев и порадовался своей такой простой житейской находчивости.

Сторожа это объяснение вполне удовлетворило, но он вынужден был огорчить Лебедева, потому что схемы нет. С тех пор, как была реорганизация, ну ты помнишь, я говорил тебе, с тех пор и не разглашают, со стен поснимали. Вон, какие дела теперь. Но помочь тут можно, отчего же нельзя. Не зря же он тут столько времени работает, все помнит. И если ничего не поменяли в последнее время, то сейчас они живенько опознают этот трамвай. Давай, называй остановки, где садился и сходил, и говори, где ехал, что помнишь.

Тут Лебедев сокрушенно признался, что посадку он свою помнит, это было в Науки, остановка «Непредельных углеводородов» (Сторож тут же обрадовался – хорошо, что Непредельных, были бы это Предельные – там восемь маршрутов останавливаются, и половина сейчас не наших – не этого депо. А на Непредельных – четыре маршрута, все наши, это же 4, 4А, 27 и 24).

А дальше Лебедев не помнил, он спал, когда проснулся – ничего вокруг не узнал. Конечной, названной машинистом, он не помнил. Потом долго шел. А потом таксист его в три минуты домчал до Низовья, прям до Старого моста. Про парк и фонарь Лебедев пока умолчал.