Денис Лынник - Эскизы милых патологий. Литературно-психоаналитические опыты

Будучи мужем верным, Аркадий позволял себе внебрачные связи исключительно в загранкомандировках. Так он минимизировал свои риски и хеджировал последствия, сбоев до сих пор не случалось. Жену свою, Вику, Аркадий очень любил и никогда не скрывал от неё этого. Пожалуй, она была счастлива. Да, совершенно точно она была счастлива. Аркадий был этому рад.

Он загрузил Тиндер, ещё недавно гостивший в его телефоне и стёртый из приложений сразу тогда же, в последнюю его поездку, выставил минимальный радиус для нахождения девушки, обозначил в интересах скорейший половой контакт. На первой же появившейся фотографии на Аркадия с вызовом смотрела его жена. На секунду Аркадий потерял самообладание и стал быстро озираться по сторонам в номере, повернув телефон тыльной стороной к себе, но быстро сообразил, что этого не может быть, и осторожно вернулся к изображению в телефоне. Ужасно похожа. Аркадий набрал в вотсапе: «Привет, любимая! Что делаешь?» Жена ответила: «Очень по тебе соскучилась. Укладываю детей спать». Аркадий в красках описал супруге свой непростой день и пожелал ей спокойной ночи. После этого Аркадий вернулся в Тиндер. Девушку звали Изабель, их предпочтения касательно друг друга совпали. При встрече примерно через час Аркадий отметил, что Изабель была полной копией Вики, только голос у неё звучал грубее, зато движения были более пластичными и мягкими, чем у его жены. Француженка, что тут скажешь, думал Аркадий. Изабель настояла, чтобы близость их не была потревожена светом. Пожалуй, это был лучший секс в жизни Аркадия. Так ему показалось. Он даже пожалел о том, что дома его ждёт точно такая же, но совсем другая женщина. И светлая горечь душила его от этих мыслей ещё сильнее. Это было так, как будто Аркадия поводили по Эдемскому саду, а затем препроводили в постылую подземку, пахнущую стылым металлом сигаретного дыма. Серый, серый цвет. Много серого цвета. Аркадий спохватился, не стал ли он вдруг дальтоником. Он отчаянно тёр глаза и моргал, бросал взгляд на предметы. Да нет. Он не стал дальтоником, но краски почему-то стали тусклыми и плоскими. Аркадий понял, что уже не помнит, когда цвета были яркими и сочными, аппетитными, как в детстве.

По прилёте в Шереметьево Аркадий заметил странную суету. Чувствовалось, что что-то происходит, воздух был пропитан тревогой и молчаливым ужасом. Аркадий попробовал посмотреть новости на Яндексе или Лайфе, но мобильный интернет не работал. Сразу после прохождения паспортного контроля два человека в штатском вежливо и крепко подхватили Аркадия и отвели его в одно из помещений аэропорта.

– Аркадий Александрович, крепитесь, – сказал мужчина в форме с надписью «Центр психологической помощи МЧС». – Ваша жена Виктория, летевшая из Шанхая следующим после вас рейсом… Китайские террористы захватили самолёт, в котором летела Виктория Александровна, и потребовали от российских властей уничтожить Китай ядерным ударом. После отказа наших властей самолёт был немедленно взорван в воздухе… Звучит, конечно, высокопарно, но мир стоит на грани ядерной войны!

В этот момент ему всё стало ясно. На мгновение он испытал жгучий стыд, но тут же разрыдался, осознав масштаб утраты. Ядерная война уже не казалась после этого чем-то непереносимым. Аркадий не помнил, как он доехал домой, что отвечал по телефону звонившим ему. Жизнь закончилась. Стоило подумать лишь о том, как не сильно ранить детей, ежесекундно проживая с ними тенью их прежнего отца.

Он медленно открыл входную дверь. Вика выбежала ему навстречу, бросилась ему на шею и, всхлипывая, горячо зашептала:

– Боже, как я боялась, что ты летишь в том самолёте! Я чуть с ума не сошла. Аркашенька, милый… Я даже хотела всё бросить и полететь к тебе в этот чёртов Шанхай! Но так и не смогла отыскать свой загранпаспорт. Ты не знаешь, где он?

Мир Аркадия расцветал невиданными красками.

– Да всё будет хорошо, мой зайчик! – нежно успокаивала вполголоса собеседника Аня, плотно прижимая трубку к уху.

– Не знаю пока, когда вернусь. Не знаю, Серёжа, врачи ничего не говорят. Ходят только туда-сюда с каменными лицами, на вопросы толком не отвечают. Да нормально я себя чувствую! Ну как? Не хуже и не лучше, чем обычно. Вроде так же. Но папа здесь, может, ему побольше расскажут. Целую тебя, любимый! До встречи, мой хороший. Надеюсь. Надеюсь, что скоро, да. Обнимаю, милый! Пока-пока.

Аня посмотрела на прикреплённые к ней датчики, на бегущие и исчезающие кривые на мониторах, прислушалась к многоголосью попискивающих амплитуд, пожала плечами. Она попыталась развлечь себя сочинением смыслов из паутины растрескавшейся штукатурки на потолке, но дело не шло: внутри было тревожно. Сам её диагноз не располагал к особой жизнерадостности и оптимизму, но Аня старалась об этом не думать.