Денис Лынник - Эскизы милых патологий. Литературно-психоаналитические опыты

Фёкла с Арсением пропали два дня назад. Ушли в лес рядом с коттеджным посёлком, где жила семья, и не вернулись. Сначала было не очень понятно, что дети исчезли. Они довольно часто уходили погулять в ближний лес и, казалось, знали его достаточно хорошо. Это обстоятельство не внушало надежды на благополучный исход. Поисковые мероприятия продолжались вот уже тридцать часов, но результатов не давали. Сотни волонтёров, жители посёлка и знакомые семьи прочёсывали лес взад и вперёд, стараясь найти хоть какие-нибудь следы проходивших здесь детей.

– Я не знаю, как мы будем дальше жить, если с ними случилось самое страшное, – лицо жены Фёдора, Марии, с момента исчезновения детей посерело и осунулось. Голос её был глухим и замогильным, зрачки подёрнулись селёдочным блеском. Она давно уже не плакала и смотрела только перед собой. – Я не смогу поверить, что их не будет больше с нами.

Фёдор обнял жену за плечи сзади, склонился над ней и шептал её в ухо:

– Но ведь всё будет хорошо? Правда, Машенька? Ты же знаешь, что всё будет хорошо?

– Откуда же я могу знать, Федя, как оно будет? – отвечала Маша. – Я вообще не знаю, что и как с нами после всего этого будет. И никто не знает. Даже Он.

– Это такая утрата, что я… – голос Фёдора задрожал.

– Рано про утрату, Федя. Что же ты так рано сдаёшься? – Мария впервые за долгое время посмотрела на него. – Я ведь всё понимаю, Феденька. Насквозь тебя вижу.

Фёдор молчал.

– Ошибки молодости, да, Федя? Жилибнетужили, возможности, возможности – и вечная молодость? Так, Феденька? Да? Молодые тела, деньги, нет границ, весь мир наш… А знаешь, Федя, я бы и сама… Помнишь, как мы тогда? Ласки в прыжке с парашютом, секс в ложе Большого… Молодость уходит, да, Федь? И чем они старше – тем ближе наша с тобой смерть, милый.

– Я… – Фёдор сглотнул. – Я не должен всего этого говорить или соглашаться с тобой. Есть то, что есть. Так устроена жизнь, Машунечка. Если они не найдутся, то я… я не знаю, что сделаю.

– Но без них лучше? – Маша пристально смотрела на Фёдора.

– Лучше, любимая, лучше. А-а-а-а… Нет, неужели я сказал это? Лучше, милая, конечно, лучше! Но… Я такой дерьмовый отец, любимая! Мне так перед ними стыдно!

– Да и я-то мать хреновая, Федюша, если бы ты только знал. Я всё прячу-прячу, это у тебя только всё на лице написано. Не знаю даже, где им сейчас лучше – там, где они сейчас, или вот с такими, как мы с тобой, родителями. Не хочется умирать, правда, Феденька?

– Не хочется, любимая! – Фёдор мягко повалил жену на полу и также мягко, но неотвратимо, стал стягивать с неё одежду. Мария с силой оттолкнула мужа и, поправив одежду, села за стол.

– Все мы умрём, Феденька. Все, понимаешь? И ты, и я, и Фёклушка, и Сеня.

Фёдор зарыдал и отел броситься к жене, но та резким жестом остановила его. Мария подошла к входной двери дома и отворила её. В дом тихо вошли Фёкла и Арсений.

– Ниш-тя-як… – присвистнул Григорий, директор по стратегии Angel’s Underwear, открыв сайт конкурента, российского представительства бренда мужского белья Dick’s Home. На заставке сайта огромный волосатый чёрт овладел лежащей на спине длинноногой блондинкой. Та лежала, крепко сжимая гладкими ногами волосатые бёдра чёрта, спина её выгнулась дугой вверх, голова была запрокинута назад, глаза закрыты, а рот схвачен гримасой истошного, животного крика. На шерстяных икрах чёрта болтались спущенные белоснежные боксеры с надписью Dick’s Home. «Грешницы кончают в аду», – гласила надпись строгим шрифтом под изображением любовной сцены. В антураже происходящего угадывались интерьеры одной известной московской гостиницы. – Респект, Костян! – произнёс Григорий, переведя дух. – Это не чересчур? Чё-та мне кажется, получилось с перебором, не? На такое я, честно говоря, и не рассчитывал. Задумывался-то медискандальчик, а ты разошёлся не на шутку прямо. После такого мои продажи, конечно, пойдут вверх, говно вопрос, но, mon ami, по-моему, ты вырыл себе волчью яму с волчьим же билетом в индустрии.

– Не переживай, бро! – Костя держался гоголем и, кажется, чувствовал себя в самом деле крайне уверенно. – Я всю нашу маркетинговую братию полгода на эту срань уговаривал, весь российский офис! Прорыв, говорю, какого никто ещё не делал! Бомба! Опрокидывание всех границ и новое слово в рекламе! Рынок, говорю им, будет наш, от Москвы до самых до окраин! Повелись! Купились! А с меня сейчас взятки гладки. С утра звонили, просили прокомментировать. Я и слил всё, как было. Что, мол, решение было согласовано с топ-менеджментом российского представительства. И всё! И пусть попробуют доказать обратное. Тех денег, что я от тебя получу, мне хватит на пару лет безбедной жизни. А вся история через месяц забудется. Селяви, дружище. В лучшем виде, как и договаривались. Остаток когда зашлёшь?