Артур Аршакуни - Мой Эдем. Стихи и проза последних лет

И серьезный, и усталый
По аллее шел щенок.
Он пыхтел и громко лаял
И старался со всех ног.

Шутка?
Нет. Какие шутки
С грузом бегать на прогулку!
Что за груз?
Давай вдвоем
Досконально разберем.

Пара умных черных глаз —
это раз.
Уши, морда, голова —
это два.
А еще четыре лапы,
Мокрый нос и хвост лохматый.

Сколько ж это?
Как же так?
Это не щенок, а танк!
Сколько было?
Сколько стало?
Надо начинать сначала.

Среди елок и берез
По аллее по осеней
Танк пыхтел, как паровоз,
И на танке был ошейник,

Карабин и поводок,
Красной кожи ремешок.
А конец у поводка —
У Василия-Васька.

Танк и лает, и рычит,
И назад бросается:
На ходу Василий спит,
Вот танк и старается!

Знает танк наверняка,
(Он ведь очень умный),
Что в кармане у Васька
Булочка с изюмом!

Верный танк в конце прошулки
Получил кусочек булки.

А обратно по аллее,
Чтобы было веселее
Закадычные дружки
Мчатся наперегонки.

I
Ворожила цыганка на дочь и на первенца-сына,
Пока спал муж ее, натрудившийся за день кузнец.
Три металла – за сына, из самых простых: алюминий
Веселый, да строгую сталь, да веселый свинец.

II
И за дочку цыганка деревья окрест попросила,
Чтоб в беде до конца не оставили дочку одну:
Молодую березку в кудрях, да плаксу-осину
Да красавицу статную с телом медовым – сосну.

III
Черной жабой скакала она, черной птицей кружила
Влезла в сумрачный подпол змеиным клубком,
Дотянулась до жилы земли, и покорная жила
Отцедилась невиданным в мире людей молоком.

IV
Вот конец ворожбе. Обе чаши полны. Она свечку задула.
И пурпурным в полнеба огнем загорелся восток.
Только острым ножом второпях по руке полоснула,
Не заметив, как кровь замутила таинственный сок.

V
Ей осталось, к порогу дойдя, обернуться спиною
И пролить обе чарки, не глядя, движеньем простыми.
Присмотрелась она: одна чарка с прозрачной слезою,
А вторую окутал густой и удушливый дым.

VI
«Бал-зе-Буб! Ворожба же была без единой помарки!
Так приму на себя то, что наколдовала рука!» —
И цыганка, вздохнув, осушила подряд обе чарки.
Показалось ей, в первой нектар. А вторая, как деготь, горька.

VII
Годы мчатся быстрей, чем язык у базарной торговки.
Не успеешь моргнуть, а уже не догонишь, шалишь.
Сын гитарной струной, да чернявый, да ладный, да ловкий,
Ну, а дочка тонка и стройна, как озерный камыш.

VIII
Так и выросли дети. А дети – родителям веха.
Позабыла цыганка давно неудачную ту ворожбу.
Только лишь иногда, средь чужого веселья и смеха,
Словно крестик, две жилки вспухают на матовом лбу.

IX
Кем им быть – не велись пустозвонные разговоры.
У цыган ведь известна судьба на всю жизнь наперед:
Парню – то прямиком в конокрады, ушкуйники, воры,
Ну, а девке – в гадалки, смущать деревенский народ.
…………………………………………………………………………
X
А в колодцах вода стала красной, как будто от крови,
Третий год как случился великий земли недород,
Принесли двухголовых телят одновременно коровы,
И звезда троерогая застила весь небосвод.

XI
А когда конокрады табун лошадей деревенских украли,
И, как сговорясь, бабы стали мертвых младенцев рожать,
Встрепенулся народ. Бабы взвыли. Мужики осерчали,
Стали думу гадать, стали думушку соображать.

XII
Три охотничьих схрона, засады по хоженым тропам,
Как на зверя, но зверь – он же все-таки свой.
Тати в волость соседнюю вплавь по болотам да топям,
Там вожак и утоп. А цыган – он живуч. Тут я взяли его.

XIII
Вот пошли через лес по дороге в деревню родную,
Повстречали цыганку, что пела чавелы свои.
Вот ужо повезло нам! Хватайте, робяты, колдунью!
Ну, мешок да веревка, а дальше – зови не зови.

XIV
Долго били. В деревне серьезней не сыщешь работы.
Как устали, то сели в тенечке охолонуть.
И доставить вражину в деревню, четному народу.
Как решит, так и будет. Нам нечего жилы тянуть.

XV
Привели их домой и оставили на ночь в овине.
А колдунья всю ночь провела головою в мешке.
Утром вышла народа обозленная половина,
Только малые детки остались да ветхие старики.