Майя Газиева: Пока смерть не разлучит нас. Книга 1

Выйдя из здания больницы на улицу, девочка застыла в растерянности. Воздух был до тошноты плотным, наполненным запахами и звуками. Ей не хватало стерильности. Некоторое время она простояла у ворот, не зная, куда пойти. Домой? Домой идти она боялась. Друзья? Их у нее не было. Во всяком случае, тех, которым было бы дело до ее трагедии. Дальние родственники? Это был худший вариант. Не найдя нужного решения, она отправилась бесцельно бродить по городу и была потрясена, как ужасающе сильно изменился он за то время, что она провела в больнице. Все вокруг стало чужим.

Она ловила на себе малодушные взгляды прохожих, которые поспешно отводили глаза и проходили мимо, заметив ее затравленный вид. Но ей не было дела до их черствости, в ее сердце была пустота, звенящая и огромная, заполнившая собой весь ее мир, и теперь она не могла найти в себе даже слез, чтобы выплакать свое горе. Почти сутки она слонялась из квартала в квартал, избегая знакомых мест, но вскоре ей пришлось признать, что в этом городе ей было знакомо определенно все и, рано или поздно, придется вернуться домой. Подавляя в себе главный протест, она пришла к своей квартире и долго стояла у дверей, не решаясь войти и пытаясь осознать, что там больше никого нет.

Шагнув за порог, она была оглушена безмолвием опустевших стен. Эта большая светлая квартира, всегда такая уютная и теплая, теперь казалась блеклой и холодной. С кухни донесся запах испортившихся продуктов, брошенных ею на столе уже более двух недель назад. Собрав все в мешки и сгрудив посуду в мойку, она вынесла мусор. После уборки кухня выглядела голой и неуютной, осиротевшей от потери своей хозяйки, и девочка поспешила уйти оттуда. Чем больше она бродила по комнатам, тем более разрасталась в ней боль от каждого прикосновения руки или взгляда к знакомому родному предмету. Она стала понимать, что в ее груди была не пустота, а огромный, разрастающийся ком, именно то пресловутое отчаяние неизбежно подступало к горлу.

Несколько часов она пролежала на широкой кровати в спальне родителей, свернувшись калачиком, но, так и не сумев уснуть, села и уставилась на оконную раму. Спустя несколько минут девочка вскочила, ощутив острое желание выброситься из окна. Резко распахнув рамы, она свесилась по пояс с подоконника, хватая воздух ртом в приступе удушья. Раскачиваясь около минуты, но так и не решившись отпустить оконный проем, она яростно вдохнула, наполнив легкие до отказа, и дикий нечеловеческий вопль вырвался из ее глотки, разорвав тишину ночи.

Ее тело забилось в судорожных конвульсиях, и малышка упала на пол подле окна, продолжая яростно кричать. Она не смогла отпустить раму, не смогла!

Словно гирлянды зажглись окошки многоквартирных домов, и взволнованные люди сбежались к ее дверям. Кто-то вызвал скорую помощь. Перепуганная до смерти соседка скрутила девочке руки, постоянно что-то причитая. Она изо всех сил прижимала голову несчастной к своей груди, чтобы та не билась ею о пол. Вскоре крики перешли в протяжный вой, и соседи начали расходиться, тихо бурча себе под нос проклятия. Девочка все стонала, изгибаясь от мучительной боли, и рыдала от отчаяния. Соседка тоже заплакала в ожидании скорой помощи, не то от страха, не то от беспомощности перед спятившей от горя девочки. Укачивая ее в своих удушливых объятьях, она тихо шептала молитвы.

В себя Луна пришла только в больнице, и все началось заново. Пассивное бодрствование, транквилизаторы, снотворное. Круг замкнулся. Через неделю ее перевели в реабилитационный центр для людей с психологическими травмами. Там ее принудили к групповым занятиям с психологом, где она отмалчивалась в углу, вслушиваясь в тихие беседы о несчастьях других людей. Так постепенно, день за днем, к ней начало приходить понимание того, что все случившееся – не было концом ее жизни, а только одним из ее этапов, располосовавшим сердце кровоточащими ранами, этапом, который навсегда оставил на нем глубокие шрамы, но который ей, все же, предстояло преодолеть.

Она поняла, что придется заново научиться жить, и хотя уже не будет все как прежде, но в этой изменчивости и заключается все течение жизни. И все же девочка категорически отказывалась идти на контакт с другими людьми. Однако иногда центр посещали люди, уже пережившие в своей жизни трагедию, они приходили, чтобы помочь справиться с бедой тем, кто нуждался в их словах поддержки, протянуть руку тем, кто временно потерял ту нить жизни, за которую нужно держаться.