Ирина Кульджанова - Душа моя

Тетка, жившая до сих пор в малом домишке родителей на околице, получила в свою власть больший и крепкий дом бывшего председателя, а в придачу еще и безропотную и исполнительную племянницу. Полинка, уже давно живущая в своем режиме и ни у кого, кроме себя, не спрашивающая, во сколько вставать и как планировать свой день, теперь должна была отчитываться о каждой минуте вне дома, и жить по распорядку и с разрешения тетки. После похорон отца от полного одиночества и отчаяния девушку спасала теперь работа, и Светик – неугомонная, любопытная, солнечная – она вытаскивала Полинку из бездны тоски одним своим присутствием.

Светик, видя во что превратилась и без того несладкая жизнь старшей подруги, время от времени предлагала Полинке возможный выход. Уехать куда-нибудь. Выгнать тираншу взашей обратно в родительский дом. Выйти замуж. Полинка ни за что не хотела об этом даже слышать – и это притом, что какой-то год назад Светик была уверена – Полинка ждет из армии того, кто станет ее мужем. От скрытной и застенчивой девушки тогда Светик никаких подробностей не добилась, даже имени парня не знала, но что могло измениться? Она терялась в догадках.

В тот день, когда Семен предложил Полинке жениться на ней, у девушки все шло не так. Тетка, встретив ее с ночной смены, не дала даже выпить чашку чая и не позволила поспать и получаса. Устроив большую уборку, выволокла немногочисленные мамины книги, лежавшие до того стопочкой на резной этажерке, поснимала родительские фотографические портреты с простенка в большой комнате, вытряхнула из сундука одежду отца. Безжалостное избавление от вещей, столько лет создававших ее, Полинкин, дом, пустые стены без фотографий родных, о которых все еще так болело сердце, родило в покорной и тихой девушке с трудом сдерживаемую ярость. Она молча перетащила в свою небольшую комнатку все, от чего тетка так истово избавлялась. Скудно и наскоро пообедав, Полинка попыталась улизнуть к себе, но не тут-то было.

– Полька, а ну подь сюда!

Девушка вернулась в комнату, притулилась у стола.

– Я вот чего думаю. Толку с тебя не будет – малахольная ты. Надоть тебе, девка, замуж. А то ты уже перестарок – так и будешь, что ли, на шее моей до седых волос висеть? Мужиков, оно конечно, нима теперича, но я вчера в правлении была – так ахронома нового прислали, ничего так, еще без довеска. Пока ты там в своей булатории колготишься – так и таких, плешивеньких, не останется. Так что как хошь, а позвала я недокормыша назавтра, пирог сгоношу с тыквой – вот и поладите.

Сдерживаемая до этого момента холодная ярость начала закипать в Полинке.

– Теть Мотя, оставьте меня в покое!

– Ишь чего, в покое ее оставить! Ты чего это, возражать тут удумала? Ты, девка, меня слушай, а то, как отец твой непутевый поплывешь по жизни – и…

– Да что Вы вообще понимаете!!! Почему командуете тут, точно хозяйка? Я не Ваша собственность, и не лезьте ко мне со своими женихами!

Не привыкшая к сопротивлению Полинки тетка Матрена застыла на месте, забыв договорить.

А потом, бубня, пошла ставить тесто на пирог с тыквой. Бормотала:

– Ишь, умничает она! Один ужо вон отумничался! И где он теперь? Где доходяга его тощая? Всех, всех ужо Господь батюшка к себе призвал, а все почему? А потому как терпеть и слушаться надобно, а не умничать так-то…

А Полинка заперлась в комнате, слез и не было, внутри пульсировал целый клубок отчаянья, обиды, невыплаканного горя, и она все думала: «Почему? Почему это все происходит со мной? Со мной, рядом, близко, тут, в нашем доме, откуда она взялась, что такое она делает и говорит? Этот совершенно чужой и ненужный мне человек, она все тут собой заняла… А еще Богу молится, откуда в ней столько жестокости? А может, это не жестокость вовсе? Заботится обо мне, но она совсем не умеет заботиться ни о ком… Вот были бы родители рядом…» Она нашла в куче сваленных на кровати вещей портреты папы и мамы, тяжелые рамки оттягивали руки, и она по одной перетащила и поставила их на подоконник, оперев о стекло.

«Почему-то их портреты сняла, а образок свой старый поставила!» Подумала – и застыла. А вдруг теть Мотя права? Ну не может же человек во всем быть не прав… Может, не все от нас зависит, и надо и… Ему… научиться молиться? Ну и глупости в голову лезут, совсем тетка темная замучила… уже во все, что угодно, верить готова. Но перед глазами настойчиво всплывал образок, потемневшее от времени изображение, необычайно живой, точно смотрящий прямо в глаза взгляд женщины в темных одеждах, с малышом на руках. Глаза такие… грустные, и еще в них что-то. Терпение и прощение, наверное… Неожиданно для себя Полинка тихонечко попросила: «Пожалуйста, если я не могу быть счастливой – пусть рядом со мной будет тот, кого я смогу сделать счастливым…» Посидела немного – вовсе без мыслей, не в силах стряхнуть с себя оцепенение.