Андрей А. Сорокин - «А дом наш и всех, живущих в нем, сохрани…». Роман

Пожалуй, эта закопчённая доска и была единственной ниткой, что Нестора связывала со всеми его предками. Он вечерами в избе сидел, буржуйку топил и вглядывался в глаза. Живые они! Иногда с одобрением на Нестора смотрели, а иногда с укоризной.

Зима разыгралась в тот год морозная. Нестор днями носа из избы не показывал. Если уж совсем нужно, выходил на двор. Ему главное, чтобы тропинку к оврагу не затянуло. У избы с одной стороны стена лесная, с другой – овраг крутой. Снег навалило по самую крышу. А тропинка для Нестора коридором была. Пёс его, Дикой, временами выть начинал. Тоскливо ему было очень. У Нестора хоть Спас есть, а Дикой что? На улице белок не погоняешь – в снегу завязнешь. Успокаивал он животинку, как мог.

Однажды ночью в тревоге проснулся. Дикой по избе мечется, воет, скулит, когтями дверь скребёт. «Что с тобой, псина ты глупая?» Дверь открыл, выпустил пса погулять. Хочешь воздухом дышать, шуруй, только хозяина не тревожь.

А через полчаса забеспокоился. Дикой давно не возвращается, замёрзнет глупый пес. Куда он там побежал в метель—то? Белок гонять – так они все по дуплам попрятались. Эх, брат меньшой. Перекрестился, валенки обул, тулуп накинул – вышел на улицу хоть покричать недотёпу—пса.

Свистел, кричал: «Дикой, Дик, ко мне!». А ветер как будто стих и за спиной Нестор услышал тихий рык. На протоптанной тропинке из—за избы сверкнул глаз. Бирюк к монаху пожаловал! Ободранный и голодный. Разговаривать с волком—одиночкой бесполезно, это Нестор с детства усвоил. Один такой повадился к ним в деревню, ещё когда в ней люди жили. Драл нещадно всё, что на зуб ему попадалось. Мужики неделю злодея выслеживали, пристрелили и его же лесным сородичам скормили. Никто не пожалел обидчика. Этот серый уходить не собирался. Чувствовал добычу – беззащитный мужик – чем не еда?

Холодный пот на спине тут же выступил, как и полагается. Нестор в тяжелом тулупе и отпрыгнуть не успел. Спасе милостивый, жить бы ему на вдох и выдох, только тулуп и спас! Одним рукавом закрыться, другим по морде бить! А что ему удары эти? Инок Божий, и ударить-то как следует не можешь, корил себя Нестор, и вновь: «Господи, помоги!». Бирюк тяжёлый, рычит, зубы не отпускает. Нестор пробовал его протащить по тропе. До крыльца бы дотянуть, там под доской топорик спрятан. Ещё немного хотя бы. Волк в прыжке до груди достал. Боль пронзила Нестора! Вонючее дыхание уже не лице почувствовал. Не понял, как упал на снег. «Вот и смерть пришла, – подумал второпях. – Жаль перекреститься не могу, кулак в челюсть уперся демону». Нестор руку попытался выпрямить, чтоб зубы волчьи попридержать, а те уже пальцы крошить начали. «Вот уж не думал, что плотью собственной дышать буду!». Нестор лежит на спине, волчара—подранок его тушей прижал. «Сколько ещё сил хватит морду твою поганую сдерживать?» – думал Нестор. Спасе Божий, где же ты? И силы уже иссякают. Бирюк начал когтями по груди скрести. Кровь глаза застилает. Прими, Боже, кричит Нестор. А в ответ – вдруг лай Дикого. Пёс верный! Откуда взялся? Сам кровоточит, рана в боку – рёбра видно. Бирюк и его задрал, пока к Нестору подбирался. С разорванным животом бросился Дикой, вцепился в холку серому бандиту. Тот хватку ослабил, на пса переключился. Смешалось всё, кровь собачья, человечья, клочки шерсти, тулупа куски. Пока это месиво по снегу каталось, Нестор на пару метров дополз до крыльца схватил топор и из последних сил по волчьему черепу рубанул! Только в следующее мгновение ахнул, вдруг по Дикому попал? Волк заскулил и морду в снег упёр, вздрогнул и мелко биться в горячке начал. Дикой на бок упал и тоже завыл. Боже праведный! Взял Нестор пса на руки, снегом обтёр и себя, и верного пса. Господь всемогущий, явил ты волю свою так, что и метель остановилась в недоумении.

Кое—как до избы пса донёс. Нестора и ноги не держали, в кадку с растаявшим снегом руки опустил и сам от боли завыл. Рассмотрел получше – руки целы, обкусаны в клочья, но целы. Будет чем крест на себя наложить. Слава Богу! Пса перевязал и к Спасу. И тут ждало его удивление. У святого образа глаза слезами налились. Боже правый, ты ли плачешь обо мне? Жив я, жив! На то Твоя воля святая, крикнул Нестор бесшумно, одними губами и заплакал пустыми богомольными слезами.

После случая с волком—бродягой Нестор два дня лежал на лежанке, укрывшись тем самым тулупом. Сначала хорохорился, думал, поболит и перестанет. А к вечеру в горячке свалился. Сил почти не было, скипятил себе воды, кипятку попил – легче стало, но страшно тянуло в сон. Дикой поскуливал, на своей рогоже в углу. Нестор только и смог укрыть его старым ватником. Два дня проспал в бессилии, печка остыла. Метель перестала, но на беду ударил морозец. Нестор проснулся от холода. Сознание прояснилось, температура ушла. Сотворил Иисусову молитву и огляделся. «Боже правый, Дикой, спаситель мой!». Пёс, закатив глаза, под ватником уже не дышал. Кровь от раны на собачьем боку запеклась и шерсть свисала в этом месте грязным клоком.