Петр Никитин - Коромысла и толкунчики. До этого были «Я и зелёные стрекозы»

Вчера мне показалось хорошей идеей, – оплачивать свои похождения при помощи смартфона. И теперь чтобы продолжить быть платёжеспособным, мне требовалось начать движении в поисках энергии, которая способна течь по проводам.

Я ещё раз посмотрел на небо, на дома, на застывшие бульвары и дрожащие фонари уличного освещения. Моё местонахождение можно было разведать только при помощи спутниковой навигации, или аборигенов. Скорее всего я находился за пределами Санкт-Петербурга. Такое положение вещей меня ничуть не смутило. Мне требовалось, именно такое продолжение вчерашнего загула – лютый мороз и пустые улицы. В отсутствии дневного света у меня появился шанс, раздвинуть границы собственного мира.

И желая добавить своему движению поступательный смысл я направился в сторону предполагаемого железнодорожного вокзала. Ведь, когда у вас нет перчаток и головного убора, только две бесконечные стальные полосы, скреплённые рёбрами шпал, могут быть спасением от мороза и арктического звёздного стекла. Основное достоинство рельс – это отсутствие спирального движения, а только прямое от горизонта до горизонта. Сквозь поля и тундры.

Направление подсказывал ледяной ветер, я шел, повернувшись к нему спиной, защищая лицо и руки от обморожения, и вздрагивая от далёких, редких вспышек автомобильных фар. Иногда я путал их с обычными уличными фонарями и мне казалось, что на меня падают столбы. Необъяснимый стыд терзал душу, и мне было важнее корить себя, чем попытаться найти правильную дорогу. Канистру я нёс как драгоценный груз, залог моей финансовой независимости.

По счастливой случайности, вскоре вымороженное пространство улиц раскололи звуки железной дороги.

Вроде бы мы вчера собирались в Пушкин, но на здании вокзала люминесцентным светом горело слово – «Ломоносов». Анализируя новые обстоятельства, мне показалось, что я сделал что-то плохое, раз вместо Царского села приехал в Ораниенбаум, возможно за это, мне придётся просить прощение, или умереть в глазах какого-то человека. Стыд и страх, были моими верными спутниками в экстренных ситуациях, я к ним уже привык и считал неотъемлемой частью своей личности.

Брендовые автомобили служб такси, попрятались. Но зато у вокзала, в направлении Санкт Петербурга стояла электричка, свет в вагонах был погашен. Мне довелось в своей жизни пользоваться электропоездами на данном направлении движения. Это было во времена моей учёбы в Университете. Это были счастливые времена. И желая к ним прикоснуться, я решил во чтобы то ни стало, проехать несколько остановок, на безупречном, соблюдающем все нормы по защите экосферы, транспорте.

Пройти на перрон сквозь вокзал оказалось затруднительным. Требовались деньги и билет. Пришлось идти в обход, через сугробы и трансформаторные будки. Во время движения снег набивался в клапаны штанов и обжигал голени. С большим трудом, обойдя турникеты с стыла, я закинул канистру на платформу, лестница с бесплатной стороны отсутствовала, а когда подтягивался сам, обратил внимания, что костяшки пальцев моих ладоней были бело-синие как у манекена. Только в вагоне мне удалось немного успокоиться и согреться.

Окна в салоне были покрыты ледяной коростой, а лавки едва согреты печкой. Но этого немногочисленного тепла вполне хватило, чтобы почувствовать уют и защищенность. Я вспомнил, как когда-то давно, в посёлке Ульяновка курсировали тёплые автобусы ЛАЗы. При поездке на них, я нагревал монетки и примораживал их к окну, с получением ледяных отпечатков, орла или решки. Или прикладывая к окну ладошку, получая оттаявший силуэт руки, отец, глядя на проделки улыбался, а брат повторял мои движения. С тех пор исчез умер отец, исчезли ЛАЗы, но осталось чувство радости похожее на то, которое я почувствовал, отогревая ладони в электричке.

В последние годы, в вихре ежедневных событий, мне редко удаётся побаловать себя детскими воспоминаниями. В моём обыденном окружении, очень мало физических или виртуальных, культурных предметов за которые можно зацепиться у унестись глубоко в невинное прошлое. В иной мир, свободный от взрослой упорядоченности и солнечных спиралей мир.

Дремота, это лучшее, что придумала эволюция человека в ответ на отравление организма этиловым спиртом. Отогревшись после прогулки по Ломоносову, я закрыл глаза и растворился в тёмной тишине.

В полусне мне привиделся весь вчерашний день. От первого телячьего восторга, как надежду на весёлое приключение до алкогольного забытья в душной маленькой комнате.