Карл Шифнер - Конфиденциальный разговор. Рассказы и повести

– Я не считаю, что достиг каких-то житейских или творческих вершин. Я слишком любил обыкновенную, незатейливую жизнь, что не позволило мне всецело отдаваться творчеству. И, тем не менее, я рад, что не совсем впустую прожил свою жизнь, хотя далеко не всё в ней было гладко. Повторять её снова я бы не стал. Зигзагов было довольно много: порой напрасные, часто ошибочные, нередко болезненные. Менял взгляды, ошибался, путался, метался. Но всё-таки, думаю, что нашёл ту единственную тропинку, по которой могу со спокойной душой, когда настанет срок, перейти в иной мир. Это мое самое главное, но и самое ценное достижение. Всё остальное преходяще. Истину, которую я всю жизнь искал и, наконец, нашёл, по наследству не передашь. Каждый должен сам до неё дойти. Суть её проста. Всевышний даровал нам жизнь, разум, свободу выбора не для того, чтобы бить поклоны в церкви, а чтобы мы жили светло и радостно. Добрые помыслы и добрые дела – вот что от нас требуется.

Не разумнее ли жить с чистой совестью и в согласии с Природой? Так не подавляйте в себе человека, а пользуйтесь этим великим даром – живите достойно, свободно и гордо, радуйтесь и летайте как птицы. Тогда истинный Бог и там примет нас, своих детей, как подобает.

16 марта 2017 года Карл написал рассказ «Конфиденциальный разговор» о своём скором уходе из этой жизни. Это литературное произведение оказалось провидческим.

Любовь Шифнер

– Вот ты где, голубок, спрятался. Сразу и не приметила тебя среди кустов-то… Сад у тебя, скажу тебе, прелестный уголок. Какой приятный запах! Сам вырастил? Знаю, знаю, сам. Всюду у тебя здесь осенний рай. И солнышко, хоть и октябрьское, а очень даже прилично греет. Вижу, постарался… Хорошо сидишь, голубок!

– Вы… вы… какой я Вам голубок? Откуда Вы взялись?! Ни звуком, ни шорохом, словно из-под земли вылупилась. Как Вы сюда попали, бабуля? Что это за необычный холод тянет от Вас?

– Разве это холод? Мил ты мой, скажу тебе по секрету, ты не знаешь, что такое холод. Вот узнаешь скоро. Только учти, разговор у нас строго конфиденциальный. Ах, только не пугайся! Какие вы все пугливые. Всего боитесь. А меня ты не признал, стало быть?

– Да я… вообще ничего не понимаю. Откуда ты взялась, бабка? Извини, что не церемонюсь с тобой.

– Да, да. Зачем со мной церемониться? Всё равно дело конченное.

– Какое дело? О чём ты?

– Всё о том же. Знаешь, небось, да сам себе не веришь.

– Постой, постой. Да ты, никак… Боже мой! Как же я сразу не догадался? Ну, правильно – корявая, чёрная старуха… А где твоя знаменитая коса за спиной? Прячешь, что ли?

– Рассмешил бабку. Ох, рассмешил! Понапридумали всякое. Однако, узнал меня, голубок. Значит, дело пойдёт – договоримся. По рукам, значит.

– О чём ты?

– Знаешь ведь. Знаешь.

– Боже мой! Неужели пора?

– Да, да. Уже пора. Ты как думал, вечно тут почивать в своём красивом саду? Ты и так у меня загулялся. Смотри-ка, все твои родные и близкие, друзья-товарищи давно уже там… вокруг горы бродят.

– Какой горы?

– Такой. На которую взобраться надо. Ума-то не хватает постепенно, вокруг, по извилистой тропочке. Нет, всё норовят быстрей да напрямую. А напрямую-то, голубок, ничего не делается.

– А что им там делать, на горе той?

– Для начала – испытание пройти, отчёт держать за всё содеянное тут. Только это строго между нами.

– Отчёт?

– А как ты думал? Жил, жил, наверняка пакостил, кувыркался с кем не надо – и на тебе белые скатерти ему подавай! Нет, голубок, за всё и про всё надо будет отчитаться.

– Зачем? Перед кем? Что там меня ждёт?

– Не знаю. Мне и не надо знать. А ты узнаешь. Как вы любите нынче выражаться, не беги впереди паровоза. Узнаешь. Всё будет ко времени.

– Боже мой, как не вовремя! Тут столько всего недоделано. Всё откладывал, откладывал, когда высвобожусь от всякой суеты… и на тебе – явилась, не запылилась.

– Голубок ты мой, смешишь ты меня. Хочешь ещё раз прожить свой срок?

– А что, можно?

– Ты не ответил.

– Всё заново? Это я должен снова то же самое пройти? Нет, это не возможно…

– Да, да. Или так, или никак.

– А время-то нынче другое. Нету той проклятой войны и моего ужасного детства. И потом, почему я должен делать все те же ошибки, что ли? Господи, сколько я мотался, ошибался. Заново начинал и опять ошибался, бился, колотился, расшибался и поднимался… одна сплошная страшная суета! Разве это жизнь? Только и начал потихоньку успокаиваться, всё нужное достал, обустроил. Пожить бы ещё по-человечески. Как же быстро жизнь пролетела! Я её и не заметил, жизнь-то свою. Понимаешь ты меня?