Ольга Минская - Зачем нам эта любовь?

Хорошо, что много лет тому назад он решил не поступать на художественный факультет, а закончить юридический и экономический. Что бы он теперь делал со своей живописью? Хотя первые лет двадцать он очень жалел. Уже был успешным адвокатом и все равно жалел. А потом вдруг понял, что никогда бы он не смог позволить себе этот уровень жизни, если бы был художником. Дом, поездки, машины, лыжи, подводное плавание… Все было бы только в его воображении. Когда он это себе проговорил, его карьера резко пошла вверх. Поездки, правда, пришлось сократить – клиенты не любили, когда он их покидал, даже несмотря на то, что были партнеры, работники и стажеры.

Галит оставила частную практику и осталась только в отделе психологической помощи университета. Работала на полставки и занималась мальчиками. Мальчики его умиляли. Такие смешные, разумные, шустрые. Только они очень быстро росли. Еще вчера он целовал их перед сном, а сегодня привозил им кроссовки на размер больше, чем себе.

Галит? Она красиво взрослела. Слово «старела» к ней было неприменимо. Ухоженная, правильная, светская. Почему пятнадцать лет тому назад он от нее не ушел? Бар-мицва 1 1 Праздник религиозного совершеннолетия в иудаизме. Тринадцать лет для мальчика – бар-мицва, и двенадцать лет для девочки – бат-мицва. старшего сына? Синдром рассеянного внимания, обнаруженный у младшего? Или причина была в том, что она не хотела отдать ему собаку? Иногда он сам чувствовал себя собакой с поджатым хвостом. У него случился роман, потом другой. А потом все кончилось. И он остался только с ней. В большом доме, с ее гостями и его кабинетом, заваленным папками с делами. Собака умерла. Он подобрал и принес в дом котенка. И перестал переживать, потому что так жили все его друзья.

Эти десять дней были прекрасными. Морозный воздух, скорость и чистота в голове. Ужины с мальчиками, дуракаваляние, ну и, конечно же, три-четыре часа работы – с утра либо на ночь. Галит тоже была милая. Как та, в которую он влюбился: когда она еще восторгалась простыми вещами. Когда она не говорила психологическим голосом – нудным и всезнающим – и не держала многозначительные паузы. Как обидно, что все прошло. Он уже скучал по работе, по Тель-Авиву, по солнцу и морю. И вдруг затосковал. Понял – сейчас они вернутся, и радость кончится. Ветер не будет свистеть в ушах. Голова заполнится всякой важной ерундой. А то, что по-настоящему дает ему ощущение жизни, – уйдет. У мальчиков начнется второй семестр. А у него авралы, суды, Галит… и всё.

В Тель-Авиве был хамсин 2 2 Изнуряющий сухой ветер из пустыни. и двадцать пять градусов тепла. Анат заскочила повидать его после разлуки. Они по-прежнему близки, по-прежнему старались встречаться раз в неделю. Он отметил, что она, кажется, вполне довольна жизнью. Неожиданно спросил, счастлива ли она.

– О чем ты? Наверно, да, – походя ответила Анат и засобиралась на зумбу.

– А как твоя подруга? – вдруг он услышал свой вопрос.

– Которая?

– Танья.

– Та-ня! Она не любит, когда неправильно произносят ее имя. Она – замечательно. Передавала тебе благодарность за рекомендацию. Кажется, там все складывается удачно – и до суда дело, скорее всего, не дойдет.

Анат ушла. А он видел перед собой серые глаза Тани. Как она смотрела, как улыбалась детскими губами. Крепко пожала ему руку и снова широко улыбнулась. Откуда у нее такое крепкое рукопожатие? Нет, он не будет ей звонить.

В воскресенье, придя в офис после десятидневного отсутствия, он первым делом попросил Мейрав найти номер ее телефона. Номера не было. Потому что это было по просьбе Анат… Потому что Давид этими делами не занимается… Потому что это была пятиминутная консультация. И он не сказал, что это важно. Мейрав не сохранила телефон. Но, если нужно, она сейчас все найдет. Как? Она может позвонить Анат. Не надо, сказал он. И нырнул в накопившиеся дела. А вечером, когда Мейрав зашла попрощаться, он попросил ее сейчас же, перед уходом, позвонить Шехтеру и узнать Танин телефон. Почему Шехтеру? Потому что он порекомендовал ей Шехтера. А потом вдруг сказал, что не стоит. Лучше позвонить его сестре и взять телефон у нее. «Да, сделай это до того, как ты уйдешь».

А потом, когда номер телефона лежал перед ним на столе, он вдруг подумал: зачем ему это? Да, у нее чудная улыбка, прекрасные глаза и легкие движения. Но нужно ли это ему? Была некая прелесть в том, что все это его уже не волновало. Случались какие-то истории. Быстрые и безопасные. А еще он не знал, удобно ли выбрал время – может быть, она дома, готовит ужин мужу и детям. Может быть, не вспомнит, кто он такой. Он что, совсем дурак? Как не вспомнит? Шехтер – один из лучших адвокатов, ей бы к нему никогда не попасть. Кстати, а почему он взялся за ее дело? Шехтер был бабником. Может быть… Позвонил клиент, потом он долго объяснял стажеру, что надо переделать. А потом наступила ночь. Он не набрал ее номер. Когда собирался домой, позвонила Галит и попросила по дороге купить молоко. Хорошо, что всегда много работы. Хорошо, что есть Галит, с ее бесконечными просьбами о мелочах.