Ян Андреа - Эта любовь

Я хотел бы рассказать об этом. О шестнадцати годах с лета 1980 года до 3 марта 1996-го. О времени, прожитом с нею.

Я говорю «она».

Мне всегда было сложно подбирать слова. Я не смог бы сейчас произнести вслух ее фамилию. Только написать. Я никогда не мог разговаривать с ней на «ты». Хотя иногда ей хотелось этого. Чтобы я говорил ей «ты», звал ее по имени. Но язык не слушался меня, я не мог. Я всегда избегал произносить ее имя. Ей было больно, я знал, видел это, но иначе не мог. Кажется, всего два или три раза по ошибке я сказал ей «ты». И я увидел, что она улыбается. Что она — ребенок. Что она радуется. Что мне удалось подойти к ней ближе.

Я думаю, так все происходило из-за того, что сначала я прочитал эту фамилию, смотрел на ее имя и фамилию. И эта фамилия меня сразу околдовала. Эта фамилия писателя. Эта ненастоящая фамилия. Эта фамилия автора. Просто эта фамилия мне нравилась. Эта фамилия мне бесконечно нравится. Вот и все.

Я прочитал ее первую книгу в Кане, где учился на философском факультете лицея Малерба. Это были «Лошадки». Я нашел ее в квартире, в которой жил вместе с Кристиной Б. и Бенедиктой Л. Скорее всего, это была книга Бенедикты. Я прочитал ее случайно. Копаясь в книгах, валявшихся на полу. Это было как вспышка молнии. Мы сразу же начали пить горькое «кампари». Я хотел пить только его. А найти его в бистро Кана было непросто.

Первой книгой, первой встречей, первой страстью были «Лошадки Тарквинии». А потом я перестал читать другие книги, Канта, Гегеля, Спинозу, Стендаля, Маркузе и все остальное. Я начал читать ее книги, все ее книги подряд, каждую историю, которую она написала, каждое ее слово.

И фамилия автора околдовывала меня все больше и больше. Я писал ее на бумаге, иногда стараясь написать так, как, может быть, пишет она.

Я не могу вспомнить, когда я узнал, как она выглядит. Я не помню, когда впервые увидел ее фотографию.

Я бросил все остальные книги, чтобы читать только ее книги. Книги автора, о котором я ничего не знаю. И с того времени я больше не покидал ее. Так случилось. Я очень хороший читатель: я сразу же полюбил каждое написанное слово. Каждое предложение. Каждую книгу. Я читал, перечитывал, переписывал некоторые предложения на бумагу, я хотел быть ею, вновь писать то, что написала она, теряться в этом, стать той рукой, которая повторяет ее слова. Дюрас стала для меня воплощением писания.

Я пил «кампари».

Есть странное совпадение в том, что я читаю и кем я становлюсь в это время, кем я остаюсь еще и сейчас. Совпадение между нею и мной. Совпадение фамилии Дюрас и моего имени — Ян.

Чтение книг очень тайная вещь. Я не могу говорить об этом. Никому. Я боюсь говорить об этом. Пусть другие шутят. Пусть другие не любят книг или любят их недостаточно. Я же предпочитаю об этом молчать, хранить это только для себя и читать. Один. Спрятавшись. Стыдясь.

Уже тогда я хотел оставить ее только себе, уже тогда хотел защитить ее, уже тогда она была со мной, но еще не знала об этом. Я был пока только читателем. Первым таким читателем, потому что я любил все ее слова, полностью, без исключения. И эту фамилию из пяти букв: ДЮРАС. Я люблю ее всю. Это обрушилось на меня. Я не мог ее оставить, и я не могу ее оставить. Никогда. Как и она меня.

Я еще не знал, что эта история уже началась.

1975 год. В кинотеатре «Люкс» в Кане показывают «India Song». Она приезжает, чтобы встретиться со зрителями после показа. Тогда это было модно, режиссеры приходили пообщаться со своей публикой. Я хочу купить огромный букет цветов. Я не осмеливаюсь. Мне стыдно. Как подарить цветы перед полным залом, как не заметить этих улыбок, шуток, насмешек? Я не покупаю цветов. У меня в кармане роман «Разрушить, говорит она». Я надеюсь, что она надпишет его. После показа зажигается свет. Она уже здесь. На ней коричневый кожаный жилет, подаренный продюсером фильма, знаменитая юбка с «куриными лапками» и туфли Veston. Юбка, которую она будет носить двадцать лет. И жилет, такой замечательный, мягкий, который она потом иногда будет заставлять меня надевать.

Ян, я не могу отдать вам его насовсем, я очень люблю и привыкла к нему, но мне бы хотелось, чтобы вы иногда надевали его, когда мы идем куда-нибудь вместе.

Так она говорила мне годы спустя.

Я в первом ряду как раз напротив нее. Я задаю ей вопрос, она перебивает, улыбается, помогает мне и отвечает, как если бы мой вопрос был гениальным. Я не помню, что именно. Я ничего не слышу.