Тамара Тинникова - Больше чем… Исповедь эмоционального мазохиста

История моей любви началась в год совершеннолетия. Тогда за окном была весна. Весна. Холодная, свирепая и беспощадная. Ее искаженная яростью физиономия нависала с тяжелого неба, изрыгала ругательства градом, рыдала дождем на опустевшие ревматические улочки, разрушая и без того размытые рельефы тротуаров. Она раздувала землистые щеки туч и завывала шквалистым ветром, била в стекла набухшими ветками и вонзала молнии острых зубов в кирпичное тело, словно голодный хищник, с наслаждением терзающий добычу.

Каждый день весна ненасытно рыскала в поисках жертвы, бродила по подворотням и кривым переулкам, глодала бетонные кости продрогших домов и, втягивая ноздрями воздух, искала живые, бьющиеся под одеждой сердца. Она почти насытилась и уже успокоилась, но вдруг, резко повернув голову и ощерив хищный оскал, замерла возле моего окна. Долго вглядываясь в темноту и следя за тонкой фигурой, замершей у занавески, она язвительно ухмыльнулась, словно зная, что я за ней наблюдаю, и с новой яростью накинулась на обезумевший от страха город.

Я любила мой город, промокший и обессилевший от бешеной схватки с неукротимой стихией, город, который, казалось, молил пощады иссохшими ручонками деревьев, и взглядом загнанного оленя мигал лампочками фонарей. Я любила мой город, поющий фонтанами и сверкающий блеском неоновых вывесок, который звонко смеялся голубиными скверами и тихо плакал, когда ему делали больно. Вечерами часто слышала его огромное сердце, бьющееся из-под асфальта, и выходила на улицу в дождь без зонта, брела по знакомым улицам и куталась в пышные пряди волос, чувствуя, как холодные крупные капли стекают по коже и проникают в душу, такую же мокрую и уставшую как этот город.

Ах, каким был прекрасным мой бирюзовый город, он весело подмигивал желтыми глазами окошек и склонял добродушные головы фонарей в знак приветствия. Мы гуляли с ним вечерами, наслаждаясь своим одиночеством и не замечая тяжелых свинцовых туч, нависающих с металлически кислого неба, мы беспечно болтали о глупостях или серьезно молчали о главном, не видя жуткой ухмылки неумолимо надвигающейся грозы.

Он прятал мою хрупкую душу в теплых ладонях цветущих парков и нежно обнимающих берегов, скрывал от острых углов действительности в возвышенном мире, сотканном из призрачных нитей фантазий и шелковых ленточек розовых грез. Здесь струились фонтаны красивых иллюзий и распускались благоухающие лилии чарующих снов, здесь любовь разливалась красками солнца по холсту лазурного заката и небеса сверкали крупными алмазами звезд в червонно-черном бархате ночи. Этот мир был прекрасным, и он был создан только для меня. Он окутывал сознание сказочной дымкой, и я парила в его невесомости, не поднимая сомкнутых век и боясь взглянуть в холодные глаза беспристрастной жизни; спасалась в нем от нудных будней и равнодушно-жестоких людей; строила заоблачные баррикады, чтобы не видеть предательства и злости, не замечать насмешек и обмана, и чтобы по-прежнему непреложно верить в чудеса.

Но действительность безапелляционна, непредсказуема и независима от чьих-то желаний. Без стука и приглашения она резко входит в жизнь и сурово расправляется с любыми мечтами, уничтожает высокие перисто-кучевые миры, созданные окрыленными выдумщиками и чудаковатыми сказочниками. У реальности много способов и средств напомнить о себе, мне же был выбран особый инструмент, сердечной болью разрушающий иллюзии.

Он был соседом в общежитии, жил в комнате напротив и учился на пятом курсе юридического факультета. От своих друзей, вернее сотоварищей по крепким напиткам и ежедневным посиделкам на лестничной клетке, он отличался высоким ростом, броской внешностью и громким голосом. Его четкий профиль, напоминающий поймавшего след койота, выдавал расчетливый разум, упорный характер и притягательную харизму. Привлекали в нем темные глаза, блестевшие тщеславным огнем и жадной страстью, такие глаза знают женщин, и умеют раздевать без рук, вызывая у наивных девочек неуверенность и неуклюжую робость. Его показное душевное одиночество, которое он прятал под маской веселых анекдотов, забавных случаев из жизни и заразительного смеха свело с ума и разбило сердце не одной дурочке с широко распахнутыми глазами. Каждая искренне верила, что этот разочарованный странник, не упускающий на своем одиноком усталом пути ни одну юбку, найдет утешение и пристанище именно в ее преданности и любви.