Вероника Тутенко - Ген саламандры

– Хотите анекдот про психбольницу? – вспомнил вдруг смешное водитель. – Заходит врач в палату: «Наполеоны – на уколы». Все сдвинулись с места, только один не шелохнется. «А ты что сидишь?» – спрашивает врач. «А тортам уколы не делают», – отвечает больной.

Психиатр не засмеялся – только чуть растянул губы в грустной улыбке:

– Наполеоны сейчас в больницах – экзотика. Хотя бывает и так, что человека не устраивает реальный мир, а отсюда желание спрятаться в другом, более совершенном. Сегодня все больше пациентов с деперсонизацией, считающих, что обладают сверхразумом, сверхспособностями, сверхсилой… А кто такой Наполеон? Хоть и могущественный, но просто человек… Чувство превосходства выбивает у человека почву из-под ног, он теряет связь со своим истинным я, с реальностью, безумие все больше и больше затягивает человека, как зыбучие пески, и он уже не может сопротивляться.

– А всегда ли хочет?– стал задумчивым взгляд девушки. – Покидать мир, где все в его власти, менять его на предсказуемый, где полно проблем?

– Всегда… – заверил профессор. – Приезжайте, я вам еще много интересного расскажу. Да и просто будете проезжать мимо, заходите на чай, – проводил до ворот хозяин. – Приезжайте в другой раз не за рулем, – обратился к водителю. – Выпьем винца.

4

… Ночной звонок, врывающийся в сон. Мало кто рад ему, если только на экране не высвечивается номер пропавшего без вести близкого человека.

Номер был девушке незнаком.

– Извините, пожалуйста, за поздний звонок, – робко зазвучал женский голос. – Вас беспокоит жена Андрея Алексеевича Элифанова, меня зовут Анастасия Сергеевна. Я нашла ваш номер в его записной книжке, там в скобках указано «журналист». Вы ведь журналист? Да?

– Да, – взбодрилась девушка. – Что-то случилось?

– Случилось, – не то вздохнула, не то всхлипнула женщина. – Точнее, пока не случилось. Но может случиться… если ничего не предпринять… Мы в полной растерянности…

– Его семья? – уточнила Инна. – Мне показалось почему-то, что он совершенно одинок.

– Как же, одинок?.. – растерялась звонившая. – У него еще и сестра, и брат, и дочь есть. Но ей сейчас не до нас, у нее с мужем проблемы… серьезные… лучше ее не трогать.

– Так что же случилось? – повторила девушка.

– Все… – женщина набрала в легкие побольше воздуха, как будто собиралась нырнуть на большую глубину. – Все началось с его Дня рождения…

– Папа, – торжественно объявила София, когда погасли все свечи на торте, – мы с мамой долго думали, что тебе подарить, и решили купить тебе путевку в санаторий. Тебе давно пора отдохнуть от студентов, от науки, от коллег, поправить здоровье.

– Намекаете, что пришла пора писать мемуары? – грустно усмехнулся Андрей Алексеевич.

– Да нет же, – рассмеялась София. – Тебе просто нужно собраться для нового рывка, и ты еще покажешь им всем…

София замолчала, потому что и сама не представляла, кто такие «они все»: у отца никогда не было ни ярых завистников, ни врагов, ни даже банальных недоброжелателей – настолько мирным, доброжелательным человеком он был всегда.

– Конечно, покажу, – неожиданно согласился Андрей Алексеевич, – но только я совсем не устал. Не отдыхал я сто лет в санатории и, думаю, не много потерял. Что за занятие – ходить туда-сюда по аллеям. Ванны-массажи – скукотища!

– Не обижай дочь! – нахмурилась Анастасия Сергеевна. – Она так хотела сделать тебе приятное…

Женщина помолчала в трубку несколько секунд.

– Если бы мы только могли заранее знать, что он встретит в санатории этого… оборотня!

Андрей Анатольевич сначала почувствовал взгляд-прицел между лопаток и только потом, обернувшись, увидел, что за ним наблюдают.

Обладатель взгляда-выстрела оказался не просто ничем не примечательным, а совсем ничем непримечательным человеком, даже как-то подчеркнуто обыкновенным.

Раз взглянешь, и сразу теряешь интерес.

Андрей Алексеевич хотел отвернуться («обмануло предчувствие»), но незнакомец остановил его взглядом и неожиданно дружелюбной улыбкой:

– Закурить не найдется?

– Не курю, – буркнул Андрей Алексеевич.

– И правильно. Я вот тоже в который раз пытаюсь бросить, и все никак. Бросаю и начинаю. Бросаю и начинаю. Кишка тонка, – мужчина развел руками.

– Это еще Марк Твен подметил, – погрозил пальцем Андрей Алексеевич. – Бросить курить легко. Я сам бросал раз сто…

Незнакомец засмеялся. Смех оказался скрипучим, похожим на всхлипы – как дверь, сорвавшаяся с петель на ветру.