Владимир Колосков - Мидгард. Часть 1

– Что за выходки? – разъярился Кормак.

– Может, в честь избавления от бремени звонят? – предположил Хельмут. Колдун сказал правду. Он позвонит трижды. Придется подождать.

– Откуда ж знают? – не удовлетворился таким объяснением сэр Кормак.

– Бабки донесли, – продолжал успокаивать хозяина Хельмут.

– Ворота заперты.

– Лисицы их знают, как старушечьи слухи разносятся, видать, с жабьим кваком перепрыгивают, – не унимался Хельмут. Пусть Кормак в последний раз отвлечется его компанейским пустословием. – Всегда говорил, бабьим слухам стена, что твоему гонцу брод, а дверей бы и вовсе нет, ведь в каждой двери щель, да каждая языком заткнута.

Третий удар колокола разнесся над темными холмами, и за похожим на последний стон бронзовым гулом раздался глухой грохот падающих камней.

– Завалилась колоколенка, – вздохнул Хельмут. – Но хоть не зря зодчего того вздернули, говорил же, крысит на растворе шкура безбожная.

– Кто это был? – покрасневший от страха сэр Кормак обернулся к колдуну.

– Мы скоро узнаем, – ответил колдун.

За его словами раздался новый скрежет. С таким лязгом обычно вытягивались с воротов железные цепи.

– Замковые ворота распахнулись, – вздохнул Хельмут. Ворот было не видно. Они выходили на южную сторону, а не на восточную.

Причетник поближе к молоту перехватил рукоять своего оружия. Сквозняк пролетел по комнате, задул на столе дорогие сальные свечи, и даже жаркое пламя камина, в котором можно целиком, с головой и ногами, изжарить крупного борова, что всю ночь взвивалось над бревнами в человеческий рост, одаривая зал приятным теплом и уютом, плюнуло в дымоход столпом огня и вдруг зачахло, оставив после себя несколько тлеющих угольков. Замок погрузился во тьму.

Удар кулака сотряс дверь. Один. Два. Три. «Он стучит трижды», – повторил про себя Кормак слова колдуна и громко, чтобы было слышно за дверью, спросил:

– Кто пришел?

– Гость, – ответил из-за дверей голос. – Отворяй.

– Что тебе надо? – спросил Кормак и тут же наклонился к уху Хельмута. – Нельзя впускать нечисть в дом, – вспомнил рыцарь бабушкины сказки, – чтобы оно ни говорило, не впускайте его, – шепотом подсказал он причетнику, который двинулся к двери.

– Брось суеверия, нерадивый хозяин, – ответил голос из-за двери, каким-то образом услыхавший, что Кормак говорил Хельмуту, хотя шептал рыцарь так тихо, что даже колдун его не расслышал, – двери людские да из соли круги мне не преграда.

– Ага! – воскликнул Кормак. – Уговаривать начал, нехристь. Значит, не можешь войти!

Хельмут покачал головой. Единственное во всем замке, да и во всей стране, средство, которое могло остановить гостя, находилось сейчас в его руках.

– Входи, тварь из тьмы! – позвал Хельмут. – Я давно жду тебя, дух полночный.

Кормак дернулся наподдать Хельмуту за опрометчивые слова, но звук, донесшийся от двери, отвлек его внимание. Стальные скобы, которыми крепились к камню дверные петли, противно скрипя, вывались из стены, и, потеряв опору, дубовая дверь ввалилась в комнату.

– Дверь была не заперта, – упрекнул потустороннего пришельца Хельмут.

– А речи вели, будто с сильным запором, – проговорил гость, чей силуэт вырисовывался за проемом.

– Зачем ты пришел? – повторил Кормак и больно пнул по лодыжке Хельмута, чтобы тот не вздумал снова встревать и еще больше раздражать пришельца.

– Я погляжу, законы приличия, обычаи древние приема гостей здесь чтить не привыкли. Гостя сперва приглашают к столу, местом его оделяют, мед горячий подносят в дымящейся кружке, яствами потчуют, потом уж ведут разговоры, но с уставом своим, как народ говорит, и мне не пристало в чужой монастырь с поучением лезть.

– Как звать тебя, дух нечистый? – снова поперек хозяина замка влез в разговор Хельмут.

– Ремли зовусь я в мире Мидгарда, жрец неуемный, времени блюсти тишину не учившийся, – ответил пришелец.

Ремли. Причетник в уме переставил буквы: это был он. Тот, кого он ждал, ради кого выслеживал колдуна, ради кого втерся в доверие к недалекому Кормаку. Истинный Хельмут оставался скрыт от гостя, равно как и от всех остальных. Гость видел в нем лишь причетника, вооруженного молотом.

– В приглашении ты не нуждаешься, так не проси его, – обратился рыцарь к Ремли, кого почитал за простого темного духа. – Мы не хотим тебя видеть, но коли подобру ты не уходишь, то скажи, зачем нас потревожил?

– Ищу я встречи с волшебником силы великой. Давно уж ищу, – отвечал дух, назвавшийся Ремли. – Слух до меня докатился, что пленен муж Искусства рыцарем Кормаком, в замке томится. Имя его Мельхиор. В похвалу благородному Кормаку я добавлю, что допрежь него и черных волхвов никто своим пленным Мельхиора называть не храбрился, ибо редко кому он позволял себя полонить. Вы не встречали его? – лукаво спросил дух.