Сергей Хоршев-Ольховский - Избранное

Много, очень много осталось всевозможных ярких воспоминаний, связанных с хорошими и верными товарищами. Значит, и с друзей детства начинается Родина.

Не знаю, правда, как теперь?.. Играют, не выходя из дома, у компьютера – и в войну, и в футбол, и в хоккей. И кино смотрят любое – хоть до 16, хоть после… А то и вовсе ого-го какое! Они-то и дружат чаще всего заочно, через интернет. Это не брюзжание. Это вопрос: насколько теперь хорошие и верные товарищи ассоциируются с понятием малой родины, если эти товарищи частенько по переписке и электронным играм и порой с другого конца света?..

Лично у меня понятие «Родина» первым делом ассоциируется с мамой и папой, с воздухом, водой и землёй.

Мама.

Вот с чего начинается Родина! Это ласковое слово всё вбирает в себя. Всё!

Любой может возразить: и что тут удивительного? И будет прав. Конечно с мамы начинается Родина. С чего же ещё. Она родила.

Родила. Родина. Один и тот же корень. Всё вроде бы ясно. И всё же хочется вспомнить что-то особенное для нас двоих.

Моя мама, как и все другие мамы, пела мне песни, когда баюкала.

– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…

И папа в это время ласково щекотал меня и восклицал:

– Серенький волчок! Ухватит за бочок!

Но всё это весьма и весьма туманно. Вроде как и было, и вроде как и не было…

А вот один случай помню хорошо, из почти «взрослой» жизни, как мне тогда казалось. В пять лет мама взяла меня на руки и побаюкала. Случилось это на посиделках. Когда мы пришли в гости к соседям, там уже чинно сидели на табуретках четыре женщины. Они живо делились последними хуторскими новостями и по ходу дела баюкали на руках малолетних чад. Но я-то был почти взрослый, мне-то было почти полных пять лет – шутка ли, на днях должен был пойти шестой! Я был почти настоящий казак! Мне сразу стало скучно в жужжащем бабском коллективе, я стал капризничать и проситься домой. А мама, в ответ, решила меня побаюкать. Я возмутился, попытался убежать.

Да не тут-то было. Мама ловко подхватила меня на руки, крепко прижала к сердцу и, покачиваясь из стороны в сторону, стала напевать:

– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…

Я некоторое время отчаянно брыкался, но вскоре обессилел и смирился, по мнению всех присутствующих женщин, с участью. На самом деле это было не так. Со мной случилось что-то необыкновенное – меня охватило блаженство. Я куда-то просто улетел, если выразиться современным языком. Никогда больше я не испытывал ничего подобного. Никогда. В некоторой степени с этим может сравниться только одно – первое близкое знакомство с девушкой.

Родина действительно начинается с мам. Они нас рождают для жизни, для подвигов, для Родины. А уж как потом распорядится нами Родина?..

Мама не только дала мне жизнь, но и спасла её. Однажды я забрался по лестнице на сарай и стал там играть в войну. Я бегал по соломенной крыше как угорелый, изображая, что стреляю из всяких видов оружия в фашистов, кидаю гранаты и применяю приёмы самбо. Я так увлёкся приёмами, что не заметил, как наступил на край. Штанишки на мне в ту пору были крепкие, скроенные мамой собственноручно из крупного вельвета. В их пояс была вшита тугая резинка, а в холошины, чуть повыше щиколоток, ещё туже. При падении я зацепился резинкой на поясе за деревянный колышек, зачем-то вбитый в край крыши, и штанишки сдёрнулись с меня до самых щиколоток. Я повис головой вниз, стал вертеться, хвататься за стены, подтягиваться к щиколоткам, пытаясь высвободить ноги из холошин. Но силёнок всё время чуть-чуть не хватало. Голова вскоре стала кружиться, заливаться кровью, я стал терять сознание… И всё-таки успел в последнюю секунду пронзительно выкрикнуть:

– Мама-а!

Очнулся я у мамы на руках. А ведь в тот день она была дежурная по ферме и должна была вернуться только поздно вечером. Но её чуткое материнское сердце в тот час не на шутку встревожилось и она, вопреки всем обязанностям, прибежала на минутку домой. Как оказалось, в нужную минутку.

Папа.

С папой мы по рождению одной звучной красивой фамилии, уходящей корнями в глубь веков. Мы урождённые, закоренелые казаки, с богатой родословной. Я с раннего детства внутренне чувствовал: мы – одной крови. Я всегда хотел быть рядом с отцом, всегда хотел подражать ему. Он тоже всегда хотел быть рядом со мной. Никогда и ни в чём не отказывал, хоть и был весьма строгим казаком. Всегда готов был прокатить меня на тракторе или мотоцикле, или, на худой конец, на велосипеде, пусть и была нехватка времени. Никогда не возвращался он вечером в дом с пустыми руками, у него всегда в кармане был гостинец – конфетка или пряник. А когда один раз такое всё-таки случилось, по весьма объективному стечению обстоятельств, он не стушевался, сунул мне в руку яичко, сваренное всмятку, которое брал на обед в поле и не скушал из-за страшной занятости, и торжественно объявил: