Серафим Богданов - Последний старец. Сталинградский снег. Черт побери!

Они некоторое время помолчали. Светало… В воздухе гудел Bf 189. Знаменитая «рама», которую было трудно сбить расчётам ПВО. Этот самолёт-разведчик с огромной высоты фотографировал расположение врага. Передавал точные данные в штаб люфтваффе, который немедленно высылал эскадрильи «штукас», либо радировал артиллеристам или химическим миномётам.

– Боюсь, что с такими мыслями вам сложно будет отдавать приказы, – заметил Адам. – А в остальном… Я тоже вспоминаю об этой удивительной встрече. Она говорит о том, что надо быть честными. Мы попали в другой мир. В другое измерение жизни. Стараясь подчинить его своим правилам, мы изменились сами. «Жестокость и ещё раз жестокость»! Фюрер не прав. Жестокостью не подчинить волю народа с тысячелетней историей. Жестокость – тот инструмент, который изменяет нас самих. Мы перерождаемся: из сверхчеловеков превращаемся в расу карликов и пигмеев, – Паулюс виновато усмехнулся. Кивнул в знак согласия. – Возможно, русский прав: этот контроль выдумал Бог. Как ОН выдумал нас. С тем, чтобы мы вершили Суд над Ним, а Он – над нами.

– Это замкнутый круг, Адам, – вздохнул Паулюс. – Человечеству из него не выйти. Человечество всё время пытается разорвать этот порочный круг войнами.

– Возможно это так, – Адам осмотрелся. – Возможно… Спокойной ночи, герр генерал. Увидимся уже сегодня. По оперативной сводке – русские снова начнут наступление в районе посёлка «Баррикады». Там будет пекло…

* * *

…Цвигун выбрался из воды. Пристань горела. Ярко-оранжевые языки пламени обгладывали низкие деревянные постройки. На боку, выглядывая на половину из воды рубками и трубами, показывая острые носы, лежали баркасы и катера. Автомат пришлось утопить, что б спастись самому. Баржу, на которой переправляли батальон 35-й стрелковой дивизии, потопили вражеские пикировщики. Как только она оказалась на середине Волги, те налетели из-за туч. Бойцы дружно открыли огонь из стрелкового оружия. Но очередью из автоматической пушки один «лаптёжник» разбил форштевень. Затем в клочья разлетелась фанерная радиорубка. Вышло из строя рулевое управление. Баржа, работая мотором вхолостую, стала кружить на месте, вспенивая мутно-синюю воду. Раздался крик: «Братцы! Тикай! Щас потопят!» Все кинулись в воду, срывая с себя шинельные скатки, патронные сумки, швыряя оружие. Цвигун, выпустив последние две очереди из ППШ (дождавшись, пока затвор брякнет металлом), стремглав прыгнул головой вниз. Шумно зарылся в волну.

Он выбрался на жёлтый песок босой. В одной гимнастёрке без ремня. Из оружия – самопальный ножик с деревянной ручкой, что был привязан к телу. Да бритвенное лезвие «Нева», что зашито надёжно в воротник гимнастёрки. На песке сейчас же взметнулись фонтанчики. Вот б…! Снайпер… Цвигун тут же нырнул головой за разбитую лодку. Щёлк-щёлк! Над головой образовалось два выходных отверстия. Звездообразной формы. Падла фрицевская! Не видать тебе твоей мамы, если я до тебя доберуся. Помяни моё слово.

Дождавшись момента (у фрица должна была выйти обойма), он с перекатом достиг откоса. Вскарабкался по нему к ближайшим развалинам. Никого… Только дымила разбитая полуторка. Рядом – два бойца с натёкшей под ними кровью. Один лежал крестообразно, раскинув руки. Другой, привалившись к рубчатому скату, казалось, смотрел в пыль. Пуля снайпера угодила ему в висок. Похоронить бы вас, братки, да возможности такой нет.

Он переполз через груду битого кирпича. Держа ножик лезвием к себе, прополз на локтях половину подвала, что зиял многочисленными отверстиями от снарядов. Лучшего места для стрельбы не сыскать. Где э н т о т гад? Где?..

– Ты не меня ищешь? – возник точно из небытия голос.

Цвигун перестал дышать. Он слегка оборотился. Оставаясь в положении лёжа. Позади стоял высокий фриц. Упакованный по первому разряду. На груди – бинокль в чехле. Сам – в пятнистой куртке. Голову украшала кепи. На локте, по-охотничьи, тот держал винтовку с оптическим прицелом, что для верности была обмотана парусиной. Рожа закрашена неровными чёрно-зелёными полосами. Испугаться можно…

– Ты не меня ищешь, Рус Иван? Cоm zoom Mir!

– Я тя щас урэкаю! Падла ты сиамская, – Цвигун смачно сплюнул. – Ежели не угомониши…

– Was? Ты есть шутить? Русски шутка…

Цвигун быстро прикинул: отступать некуда. Немец был явно с навыком. Первым же выстрелом срежет наповал. Умирать, естественно, не хотелось. Но у немца был единственный недостаток. Единственный и неповторимый: он был в фаворе. Его пёрло от куража. Хотя и встал он с «прикрытой спиной» – к выщербленной стене.