Наталия Рай - Потомок Монте-Кристо

И мне – оказаться так зависимой! Этот факт (моей возникшей зависимости) я поняла, хотя даже не представляла пока размеров и силы бедствия. Жизнь стала мерзопакостной до нестерпёжу и я нырнула на любимый диван. Это, кстати, не само спально-лежальное место, а целый комплекс разных факторов. Не помогло! Я ещё глубже – бесполезно! Поэтому я перешла во вторую фазу – крушения врагов. Подобной жестокости я от себя не ожидала: разгромила даже тех, кому давно по-христиански простила, но задействовала из-за нехватки сырья для бойни.

Не только не помогло, но стало ещё хуже. Да что такое, Господи! Перешла в третью фазу: давай пиши! Пока не напишешь столько-то страниц, не смей вставать! Сделала даже больше – никаких сдвигов! Т-а-а-к?!?

Пусть же тогда любимая наука логика помогает: и что бы это значило? Если есть результат, то должны же быть и причины, как минимум – одна? Так где же они? Не это ли и было моей самой страшной ошибкой: вместо побыстрее затоптать огонь, начать разглядывать, что это так роскошно горит? Затоптать, предоставив собственному организму, имеющему отличную защитную систему, самому бороться с этой инфекцией? Как он уже побеждал не раз измены и прочие болезни?

Но я получила то, что получила. Через полгода я обнаружила, что влюблена. Степень я не определяла, но поскольку бытует мнение, что сильней, чем как кошка влюбиться нельзя… При чём тут кошка – не пойму? Она что – дочь Венеры?

Повторяю: я – человек мирный. И – милосердный. Не сужу, не порочу, стараюсь прощать, как бы ни достали, никому не мщу (врагов я крушу внутри себя). Я, правда, многого в людях не понимаю – почему, например, кто-то за кем-то – «бегает». Потому, что – слаб человек? Досадно, но – ладно. И вот мне пришлось узнавать на собственной шкуре, что сие за прелесть – влюбиться. Когда без кого-то жизнь не в жизнь, цвет не в цвет, радость не радость, горе не горе, друзья – не друзья, когда всё – не так и всё – не то… Словно солнце встало не только не с востока, но и не с запада даже, а вообще откуда-то с южного севера, которого и в природе нет.

Вот это удовольствие! Вот это напряжёнка ниже уровня асфальта! Особенно приятно то, что ты – главная фигура – вообще ни над чем не властна. А особенно – над собственным поведением. Даже хуже: и тот, к кому ты прикована, ничего тут изменить не может, кроме разве усиления или изменения направления излучения. Но самого факта ни прекратить, ни переменить его в знаке – не может… А напряжёнка росла шаг в шаг с течением времени. Причём независимо от того, встречались ли мы. Словно эта мелочь никакой роли не играла.

А тут и народная мудрость – насчет шила в мешке – не замедливает сбыться. И каждый на тебя вытаращивает глаза, словно у тебя вдруг выросли ветвистые рога или ты позеленела, как марсианка. И чувствуешь себя так, словно тебя отловили той, специальной для крупных животных сетью, которая запутывается и вяжет тебя тем прочнее, чем сильнее ты пытаешься вырваться. И ты – в капкане, или – в сети, и коварство её в том как раз, что чем сильнее жаждешь вырваться-выпутаться из неё, тем больше слабеешь и тем сильнее задыхаешься и гибель – вот она.

Вовочка, умный охотник, сразу понял, что дичь поймалась. И тут же переменил поведение. Слово «ухажёр» нынче стало каким-то чуть ли не похабным, хоть так и осталось всего-навсего отглагольным существительным. (Что даёт основания для ещё одного циничного замечания: насколько люди могут испортить что угодно, к чему прикасаются, включая даже собственный язык!). И хотя я свою суть квалифицирую по шкале: душа, человек пишущий, просто человек и только потом – женщина, я всё-таки – женщина и реагирую на доброе отношение. У меня, естественно, имеется не только внешний идеал мужчины (я имею в виду не только внешность), но и идеал поведения этого идеала.

Идеал поведения был соблюден. Всё, что должно было быть отдано, всё внимание, которое должно было бы оказано, было отдано и оказано. Надо ли добавлять, что я не устояла? С глубокой скорбью, как женщина, вынуждена сознаться, что из-за эмансипации, которую всем сердцем ненавижу, ибо это она превратила нас, прямо по той частушке, в кого угодно, лишив настоящей женской сути и исконно женских прав – мы настолько обделены теплом, требующимся именно женщине, что практически не в состоянии устоять, стоит кому-нибудь дать себе труд нас погладить…

Я воистину скорблю о временах, когда не только отцы и братья – всех степеней родства, но все мужчины без исключения – считали прямым своим долгом нас защищать и оказывать знаки внимания! Каждая из нас теперь стоит на таком юру, что любой сарай, в который нас приглашают с милой улыбкой, сразу кажется дворцом. Уверена, что всякий, проанализировав все, ему известные – из лично виденных или ставшими явными из прежде тайных – несчастных любовных историй – может легко убедиться, что главной и практически единственной причиной всегда была несчастность – читай обделённость в тепле! – героини любовной трагедии.