Ольга Грибанова - Неведомый путь

Загнутый крюком клюв раскрылся, сильно, но не больно сдавил моё тело с боков и поднял. Изогнувшись, Грифон аккуратно опустил меня на свою плотную тёплую спину. С двух сторон громоздились огромные крылья с твёрдыми блестящими перьями. Я почувствовал себя младенцем в кроватке.

– Удобно сел?

– Ага, удобно.

– Заройся в перья на моей шее и держись.

– А если упаду?

– Значит, не твой был этот Путь. Смотри вперёд – там сейчас загорится Свеча. И Путь твой начнётся.

Горизонт уже не светил, а вспыхивал яркими пятнами. В его свете ясно видел я каменистую пустыню, разглядел и ручеёк, текущий из одной бесконечной дали в другую бесконечную даль. Пустыня розовела с каждой секундой, будто раскаляясь изнутри.

– Ты видишь? Смотри, малыш!

Над горизонтом зажглась ослепительная искра, потянулся от неё пламенный язычок.

Вот плеснуло – и полилось!

И увидел я рядом родные глаза, и согрела ладонь мою родная рука, застучало рядом сердце в такт с моим. И тогда наполнился я до краёв!

– Увидел, малыш? Всё увидел? Молодец, мой птенчик! А теперь в путь.

И поднялись шатром надо мною могучие крылья.

Без сил, почти без сознания опустился я на землю. Над головой моей гулко захлопали крылья: «Прощай, малыш!» – донёсся низкий голос и растаял в светлом небе.

Прикрыл я глаза и сидел долго-долго, не чувствуя ни рук, ни ног, как в миг своего рождения. Так велико было моё напряжение, так держался я из последних сил за жёсткие, колючие перья Грифона, так вжимался я ногами в малейшие неровности на шкуре его, что совершенно обессилел.

И как-то незаметно задремал.

Разбудило меня новое ощущение тепла и покоя в ногах и правой руке. Особенно тепло было руке, тепло и щекотно. Что-то живое дышало теплом под нею.

Потихоньку возвращаясь из сна, я удивился: а что ж я не вижу ничего? Темно? Да нет, я просто забыл раскрыть глаза и сижу, как слепой. Глаза, раскройтесь!

Огромный пёс у моих ног вопросительно заглядывал мне в глаза, высунув от усердия розовый язык. Славный большой белый пёс с бурыми пятнами и густой тёплой шерстью. Правая рука моя лежала на его лохматой голове, и чуткие уши щекотали ладонь.

– Просыпайся, что ли! Здоров ты спать, щеняра! Глазёнки прорезались – так ты смотри на мир, впустую ими не хлопай! – добродушно проворчал пёс. Он, кажется, засиделся, сторожа мой сон, и ему не терпелось размяться.

Выскользнув из-под тяжёлой моей руки, он встряхнулся и исчез из виду. Окончательно придя в себя, я обвёл взглядом мир. Оказалось, что я удобно сижу на старом замшелом пне, а спина моя опирается o широкий ствол дерева. Густая листва с низко склонённых ветвей защищает меня от солнца, уже поднявшегося высоко над горизонтом. Вокруг луга, белые от кашки, далёкие холмы и деревья с раскидистыми кронами. Кажется, так в разных миссионерских книжечках изображаются райские кущи. По этим кущам уже деловито носился мой Пёс, аккуратно помечая каждое дерево. Закончив обход, он потрусил ко мне, приветливо помахивая хвостом.

– Эй! – гавкнул. – Вставай! Вставай! Пора!

– Куда?

– Провожу. Я всех провожаю. Глаз да глаз за вами, щенятами.

И пошли мы по цветущему душистому клеверу, как по облакам.

Пёс то отбегал, то подбегал, клацал зубами, ловя какую-то живность в воздухе. Без конца общался с кем-то или чем-то рядом со мной, будто по мобильнику:

– Да, скоро, скоро! Щеняру доведу, прослежу, чтобы всё как надо…Сама знаешь, как бывает… А там встретимся в наших кустах… Рад видеть, как здоровье?.. Чего под лапу лезешь?! Нечего ныть! Подумаешь, наступили на него!.. Я те покусаюсь! – и тут же, оборачиваясь всем туловищем ко мне: – Осторожно, тут осиное гнездо, стороной обойди.

Так по белому клеверу вышли мы на узкую тропинку. Через десяток шагов она влилась в дорожку, незаметную в густых травах. Дорожка постепенно пошла в гору, невесть как выросшую впереди. Со всех сторон, как в реку, вливались в дорожку тропинки, наполнялась она ими, ширилась и росла, и всё круче уходила к небу.

Наконец, стало ясно, что где-то близко вершина. Ещё несколько шагов…

Мой спутник стал серьёзным, замолчал, пошёл рядом нога в ногу, изредка вопросительно вскидывая голову, чтобы поймать мой взгляд.

Дальше крутой скалистый подъём, совсем невысокий, и острая вершина, на которой может уместиться только один. Вокруг пусто, дали теряются в жарком мареве, перетекают незаметно в бездонное небо с одиноким беспощадным солнцем. А вот на горизонте быстро поднимается облако странной формы и цвета. В воздухе ни ветерка, а оно растёт на глазах. Чудно!