Никита Глазунов - Затемнения. Сборник миниатюр и рассказов

И в последнем движении агонии череп с раскрывающимися челюстями распался на атомы под действием солнечной радиации синтеза гелия…

…шеф отчитал бы меня за то, что я встретил смерть в помятой белой рубашке без галстука.

Мистер Хайфиш встает по утрам.

Мистер Хайфиш улыбается каждому дню и чтит своего начальника.

Мистер Хайфиш имеет жену. Но не больше двух раз в неделю. Она делает ему по утрам кофе с молоком. В меру сладкий. В меру крепкий. На завтрак он всегда ест яичницу с беконом и читает газету.

Мистер Хайфиш читает только проверенную временем газету. Два раза за свою историю эта газета даже позволила себе критиковать правительство.

Мистер Хайфиш носит серо-зеленый сюртук, отвечающий всем требованиям серьезного человека. Волосы он всегда зачесывает строго направо.

Несмотря на это, он не правый. И не либерал. Он умеренный.

Мистер Хайфиш курит сигары. Он не любит курить, но ему положено курить сигары. По особым случаям Мистер Хайфиш позволяет себе сигары, которые курит его начальник.

Мистер Хайфиш работает в Ведомстве. Государственном Ведомстве. На благо Народа.

Мистер Хайфиш ставит подписи.

Мистер Хайфиш никогда не берет взятки. Никогда.

Мистер Хайфиш ездит на скромном служебном автомобиле и раз в год меняет его, как и все сотрудники Ведомства.

Мистер Хайфиш никогда не опаздывает.

Мистер Хайфиш никогда не берет взятки. Никогда.

Мистер Хайфиш не имеет чувства юмора, но всегда к месту говорит шутки о том, как он устал от своей жены.

Мистер Хайфиш занимается спортом. Когда меняется глава Ведомства, Мистер Хайфиш меняет вид спорта. Он всегда идет в ногу со временем.

Мистер Хайфиш раз в полгода ездит со своей женой к родственникам. Там он улыбается, дарит детям сладости и рассказывает о стабильном развитии страны.

Мистер Хайфиш не любит жену. Но он не имеет права быть холостым.

За ужином Мистер Хайфиш смотрит новости на главном канале страны и обсуждает их с женой.

По вечерам Мистер Хайфиш пьет чай с одной ложкой сахара и одной долькой лимона.

Мистер Хайфиш ходит дома в серо-зеленом халате и ложится спать всегда в одиннадцать вечера.

Мистер Хайфиш не видит снов. Это не предусмотрено.

Было время – жил на свете один.

Где был, когда был – нам не важно и не волнительно. Если и оставил он отпечаток свой в мире, то были это лишь чувства, стремления и эмоции, что имели одно только фанатичное направление. Им не было конца, и места на свете не было, где фанатик покой обрел бы. Он думал и чувствовал так, что мир когда-нибудь рухнул бы точно и рассыпался под непомерной тяжестью идеалов его.

Фанатик. Конечно же, был он фанатик.

Сорвался с места он самим своим рождением и пустился в путь безумный.

Он думал и чувствовал так, что быть на свете все должно лишь в полную силу, в бесконечной мере. А потому бросал и рушил он все, в чем не чувствовал абсолютного смысла и истины. В пути, все время в пути. И чуял он смертельную опасность и пустоту, и страх, когда приходилось стоять или оглядываться на свои пепельные руины.

Он верил, что есть абсолютная правда, правда для всех и всего. Готов был фанатик бороться и биться за нее день и ночь, сбивая кулаки и сердце в кровь. Да так, чтобы потом остались на земле он и правда. Но не понял мир к чему ему такая правда. Не увидел фанатик идеала в ней. Бросил он тот путь и бой.

Верил он и в то, что может быть абсолютный порядок. Хотел фанатик сбросить всех правителей и построить новый мир от самых его истоков, зная порядок и следуя ему. Способен был он положить силы свои и жизнь свою ради того. Но прислушался и не услышал в людях согласия, и сжег в себе свой идеальный мир.

Он верил, что есть непременно красота. Красота такая, что каждый замер бы при виде ее и остался бы навсегда на месте. Готов был фанатик все отдать, все потерять, что мог, только бы создать или найти красоту такую для всего мира. Но не отыскал и не сотворил он ее даже для себя. И не понял он красоту, и отринул даже слово само.

Никогда ничего не имел фанатик за душой. Он знал, что тот, кто ищет истину, не должен иметь очага и причала. Он знал, что в шаге до момента истины, в мгновении до абсолюта страх потерять все может заставить остановиться и повернуть назад. А потому не должен ничего он был иметь. Странствующий философ обязан быть голым, и обездоленным, и одиноким, ибо только так убивает он свой страх и нерешительность.