Никита Глазунов - Затемнения. Сборник миниатюр и рассказов

Я пошел в комнату, чтобы взять твой любимый плед из флиса сливового цвета. Снял его с нашей кровати, аккуратно поправил постель.

Было четыре часа после полудня. Я ничего не ел в тот день. В последние дни я часто забывал об этом. Решил пообедать перед дорогой. На кухне стояла вымытая тобой посуда, еще теплая.

Захотелось сладкого. Я взял вазу с печеньями и начал с недоеденного тобой. Оно показалось мне безвкусным. Щелчок вскипевшего электрического чайника эхом отозвался в голой кухне. Я взял твою белую кружку и высыпал туда пакетик растворимого кофе. Открыл дверцу под раковиной, чтобы выкинуть его. В ведре был новый мусорный пакет. Там лежали использованные шприцы и сколотые ампулы димедрола. Ты выбросила их в мусорное ведро.

Я выпил кофе, доел печенье, вытер крошки со стола, помыл кружку и поставил ее стекать на белое полотенце вверх дном.

С пледом в руках я вошел в комнату, где под слабо трепещущими шторами лежала ты. Тоненькая, точеная, аккуратная. Идеальная. На лице не было ни счастья, ни страданий, ни умиротворения. Оно не выражало никаких эмоций. Это лицо было лишь молчаливым свидетельством того, что когда-то это была ты.

Я стал укутывать тебя в твой любимый плед из флиса сливового цвета. Прикоснувшись к коже, внезапно понял, что достаточно долго пил кофе, ты уже остыла.

В квартире был тихий порядок. Обыденность и спокойствие нарушал лишь примешивавшийся к ним лекарственный запах.

Я положил тебя на заднее сиденье машины. Укутанная пледом, с подушкой под головой ты была такой же живой, как в последние дни, если не прикасаться.

Я включил ремикс «Во мне» Земфиры на повтор. Несколько часов мы молча ехали по трассе. Это было то время дня, когда все после заката покрывается слабой синевой.

Я отвез тебя в любимое место на берегу водохранилища.

Земля там достаточно твердая, но было свежо и никакие мысли не отрывали меня от дела.

Утром, при первых лучах солнца я положил тебя, укутанную в любимый плед из флиса сливового цвета, на дно могилы и засыпал землей. Не было ни креста, ни памятника, ни даже холмика. Ровное место. Никаких слез.

Я тоже умер. Твое тело в могиле, мое – ходит по больничным коридорам в день, когда его навещают.

Я пришел с работы. Невероятно усталый офисный работник отдела продаж. Снял пиджак в коридоре. У меня своя квартира. Снял полосатый свитер с вырезом под белую рубашку. Нащупал рукой выключатель, небрежно щелкнул по нему… что-то злобно загудело в стене, свет вспыхнул и погас.

Нехотя вызвал электрика. У меня предубеждение к НИМ, слесарям, водителям маршруток… каждый заведомо считает тебя дураком и треплом.

Хотелось отдохнуть, расслабиться, поесть… но без электричества сделать это в современной многоэтажке невозможно.

Он пришел через полчаса. Обесточил квартиру, опустив маленький рычаг автомата, что сейчас стоят вместо пробок. Сухо расспросив меня, электрик понял, что дело в коротком замыкании и розетке, которую я совсем недавно небрежно поставил. Он сел на пол, разобрал ее и стал ковыряться в проводах.

……вскоре мы услышали движение на лестничной площадке и повернули головы направо. Он даже не успел перевести взгляд обратно на розетку, пока моя соседка-дура зачем-то успела залезть в щиток и поднять рычаг.

Его руки налились металлом, и непреодолимая сила потянула туда, к источнику тока. Сила, с которой тянет к себе твоя несчастная любовь.

Вены, словно прутья из стали вылезли, явили себя под поверхностью сжигаемой электричеством кожи. И он смотрел на меня глазами с запекающейся кровью, сотрясаясь от перегрузки, которую не способно вынести человеческое тело. Смотрел, чтобы я понял единственное желание в эти миллиарды мгновений: УБЕЙ МЕНЯ БЫСТРЕЕ!!!

И в эти доли секунд 220 вольт ножом щекотали его внутренности, поочередно вонзаясь в почки, печень, сердце… превращая его тело в сплошной аквариум с кровью, где уничтоженное электричеством плавало все то, что обеспечивало ему жизнь.

И вены-прутья, не выдержав перегрузки, лопнули словно струны и больше не удерживали его…

Выжженное, уничтоженное тело медленно падало на пол, пока то, что оставалось от электрика Семенова уже разрезало атмосферу земли, несясь к солнцу.

И на лету от боли нервно он срывал с себя, словно по привычке ощущаемые, куски своего мяса, еще сжигаемые электричеством.

И где-то в космическом пространстве, на полпути к Солнцу рассыпался в пыль скелет, каждый миллиметр поверхности которого будто сверлила бурмашина.