Максим Лист - Нас – нет!

– Не бойся, скажи, как есть…

– А так и есть, – он пожал плечами, – я сам этого захотел.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что тебе понравилось это делать? – изумленно спросил директор.

– Не очень, – честно и равнодушно ответил Севка, глядя в окно, – но и ужасного в этом тоже ничего нет…

Что он тогда сделал неправильно – для него так и осталось загадкой. Но после этого опять начались бесконечные сеансы с психологами с одной стороны и отвращение среди сверстников – с другой. Но хуже всего было то, что главным инициатором насмешек стал тот, кто оказался с ним тем вечером в темном туалете.

Первая влюбленность оказалась горьким ядом или, правильнее сказать, прививкой. Не будь ее, все последующие истории, в которые довелось попасть Севке, могли бы его просто убить.

Этот почти чудесный интернат закончился через год. Оказывается, тетя Елизавета оплатила только один год обучения, остальное, видимо, посчитала лишним, или не имелось столько денег. Но как бы то ни было, пробыв еще неделю в неопределенности и не найдя родственников, директор школы обратился в органы опеки, и вот тогда Севка поехал жить в совершенно обычный среднестатистический ад. Это был детский дом самый что ни на есть, богом забытый. Жалкий вид облупившегося фасада умирающего здания не вселял никаких радужных мыслей.

Севка, как только увидел его, понял, что провести здесь четыре года до своего совершеннолетия он точно не сможет. И не ошибся.

В первый же вечер его избили в туалете, так сказать, для знакомства и быстрого погружения в устройство местного неулыбчивого мира сверстников.

Если у вас сложилось впечатление, что Севка до сих пор ходил с куклой под мышкой, то это не совсем так. Он хоть и остался весьма хрупким мальчиком, но постоять за себя научился. Сокрушающим ударом, конечно, не обладал, да и обычным тоже, зато освоил несколько коварных, но весьма действенных приемов. Тем не менее в тот вечер это не спасло его от поражения, однако научило нападавших тому, что справиться с белобрысым в одиночку занятие рискованное и даже опасное. Да, тогда его побили, но удовлетворения от легкой победы агрессоры не получили. Потому, осознав предыдущие ошибки, на следующий вечер Севке досталось уже по всем законам скверного заведения.

По тем же самым сиротским законам для «прописки» одного раза было вполне достаточно, главное, чтобы новичок не захныкал и не окрысился на обидчиков. Но из правил бывают исключения, и местные еще до первой драки поняли – «Севка – не наш!». Он и был тем самым исключением. Потому последовал и второй раз, и третий, и четвертый, и десятый.

С каждым разом хитрые приемы оказывались все менее и менее полезными – нападавшие быстро учились. А все, что усвоил тогда Севка, – всегда закрывай голову и живот. И еще он научился терпеть боль, позже ему это тоже пригодится.

Было ли там сексуальное насилие? Разумеется, но вопреки устоявшемуся мнению, это не самое страшное. Это не являлось даже чем-то особенным. И до появления Севки, это считалось обычной практикой – нормой, отработанным конвейером. Так что, Севка оказался не первым и не последним. А сам факт насилия стал лишь логичной точкой в череде беспрерывной боли и оправданного страха за свою жизнь, цена которой оказалось не такой уж и высокой.

Впервые это случилось с ним через месяц. Сначала Севку регулярно и методично подготавливали – ломали его волю, желание сопротивляться и еще случайно в драке сломали два пальца, перестарались. Поспешно рисковать никто не хотел, ведь в случае огласки или суицида у нападавших могли возникнуть неприятности.

Они называли это «предварительные ласки». И эти самые «ласки» были куда хуже и мучительнее самого насилия.

Почему-то в обществе принято охать и ахать, когда вскрываются пикантные случаи сексуального надругательства, но то же общество совершенно не любит смаковать регулярные издевательства и избиения «трое на одного». Такое ему неинтересно, это насилие считается вульгарным и не заслуживает внимания публики. Но если бы Севку спросили, что было самым страшным в том доме, он бы ответил – все! И это правда, он не смог бы выделить что-то самое плохое и ужасное, абсолютно все, что происходило тогда с ним, находилось за пределами разумного, и он не смог бы вдумчиво и без содрогания разложить все эти гнусности по полочкам в порядке убывания или возрастания.

Почему он не сбежал раньше? Правильный вопрос, особенно если знать, что случится после, но Севка не знал, тогда у него еще оставалась надежда, что это ужасная, нелепая ошибка и все закончится само собой. Да и сам побег из этого заведения – дело не такое уж и простое, особенно если некуда бежать.