Максим Лист - Нас – нет!

Хлопнули двери, а за Димкой так никто и не пришел. Ну, не закрыли же его одного в этом магазине? Это совсем не входило в планы. И Димка громко позвал:

– Есть кто-нибудь? – крикнул он и тут же прислушался, ожидая ответа. Но вместо него в тишине раздались шаги. Дверь открылась, и вошел тот самый охранник.

– Чего разорался? – равнодушно и без неприязни поинтересовался он.

– Магазин уже закрыли, что ли? – осторожно спросил Димка.

– Да…

– А меня тогда зачем все еще не отпустили?

– А почему тебя должны отпустить? – искренне удивился охранник.

– Или отпускайте, или… – Димка, не знал, что «или». «Или» ему, в общем-то, не хотелось, а вот первый вариант очень даже подошел бы.

Охранник ухмыльнулся и, подумав, сказал:

– У меня пока времени не было тобой заниматься, а сейчас магазин закрылся, просмотрю записи с камер наблюдения, потом решу, что с тобой делать.

– Не имеете права меня тут удерживать! – заныл Димка, натурально придерживаясь своей роли.

– Ну, если так закон любишь, могу и правда полицию вызвать, мне до утра дежурить, торопиться некуда, – и он вопросительно уставился на подростка.

– Когда вы меня отпустите?

– Я пока еще не решил, – беспечно пожал плечами охранник, – вот посмотрю записи, тогда и подумаем вместе. Но точно могу обещать, пробудешь ты здесь меньше, чем тебе пришлось бы сидеть в полиции за воровство.

– Ладно, смотрите, – сдался Димка.

– Спасибо за разрешение, – хмыкнул охранник, – я пойду в серверную, а ты пока больше не ори, как потерянный, и глупостей не делай – не усугубляй, как говорится. А когда вернусь, тогда и решим, что с тобой делать. Договорились?

Димка уже откровенно опасался этого неулыбчивого и холодного мужчину, и «усугублять» не хотел. Такие, как он, в военное время точно спуска не дадут, от них так и веет фатальной решительностью.

– Договорились, – Димка опасливо сглотнул. Других вариантов ему все равно не предлагали.

Друг Димки – Севка, уверено вышел из супермаркета с двумя пакетами, набитыми продуктами. Пакеты оказались тяжелыми, но останавливаться нельзя, хотя бы пока он не отойдет на приличное расстояние. Потому что, в случае погони, убежать-то он, конечно, сможет, но вот пакеты придется бросить, и тогда вся операция – коту под хвост.

Бежать раньше времени тоже нельзя, чтобы не привлекать внимание. Остается только изображать на лице полное спокойствие и делать вид, ноша совсем не тянет. Тугие ручки врезались в ладони. Наконец, Севка пересек широкую парковку, перешел дорогу без перехода, проклиная подтаявший грязный снег и лужи. И только на другой стороне, где его уже не было видно, аккуратно поставил оба пакета на скамейку, с гримасой боли разжимая и растирая побелевшие костяшки пальцев.

Он оглянулся – никакой погони или суеты, значит, все прошло по плану, как всегда. Теперь можно неспешно дотащить пакеты до их логова, всего два квартала, и возможность отдышаться, как следует. Тогда уже и Димка вернется, вместе они устроят пир. Но пока еще рано окончательно расслабляться. Мальчишка, вздохнув, снова ухватился за ручки пакетов и направился к спасительному убежищу.

Севка выглядел моложе своих шестнадцати. Полное его имя – Себастьян, но ни одного случая, чтобы его называли так, он не помнил. Уж какая муха укусила родителей, когда они решили так назвать сына? Тем абсурднее оказаться с таким именем в детском доме на угрюмых задворках всего мира. Принц в изгнании. Он и в самом деле был, как маленький принц. Светлые волосы, выразительные глаза, губы, как у девчонки, и манеры, как в английской школе.

Внешность его была настолько яркой, что все беды в его жизни случались из-за нее. Потому на улице он старался появляться в неприметной серой мешковатой одежде, зимой и летом носил уродливые шапки, пряча под ними свои отросшие волосы.

Но это мало помогало. Его фарфоровое лицо с большими синими глазами как магнитом притягивало к себе людей со всеми их низкими и нередко похотливыми желаниями. Иногда он уже думал, что не доживет до своего совершеннолетия, а вся жизнь казалась ему бесконечной чередой мерзких потных рук, из которых он чудом вырывался и сразу же попадал в другие, точно такие же. Какими отвратительными могут быть прихоти людей, Севка очень быстро и хорошо усвоил.

Знаете, что может быть хуже извращенных сексуальных фантазий? Отрицание этих самых фантазий и желание от них избавиться. Ради этого люди готовы изуродовать, втоптать в грязь, унизить и уничтожить то, что вызвало в них приступы этой постыдной страсти. Этим они хотят доказать свое превосходство и моральную стойкость.