Анна-Нина Коваленко - Цветы шиповника. Этот мир

Пришла весна, и с ней Пасха. Ледоход, то есть лёд, сошёл. В апреле зацветают цветы – на той стороне реки, на холмах, видно с нашего крыльца. И слышно кукование кукушки. В Сибири цветы цветут плантациями, так что с этой стороны можно было видеть цветные лоскуты флоры: нежно-лиловые и белые – «подснежника», то есть pulsatilla vulgaris, оранжевые – «огоньков», то есть купальницы, trollius… Мы отправляемся вброд «саранки копать», что значит, выкапывать и лакомиться луковицами «cаранки» – лилии кудреватой, lilium martagon. Идём, минуя растущие в тени розово-синие цветочки «дуньки-медуньки», медуницы, pulmonaria, – которые также идут на десерт. За нами непременно семенит чья-нибудь собачонка.

Когда я вернулась на Дальний Восток к маме в сопровождении тёти Валентины, – родилась у мамы моя сестричка Валя – тёзка длиннокосой Валентины. Помню этот день (9 августа 1950г.) и час: полдень… Я вернулась домой с охапкой цветов «золотые шары» – нарвала в заброшенном саду, а тут новость: маленькое новорожденное чудо-чадо. Я мечтала о сестрёнке, и о том времени, когда сестрёнка подрастёт, мы будем вместе качаться на качелях во дворе. И вот, сестрёнка. А месяц спустя после рождения Вали, у соседки-вдовы тёти Наташи Лысенковой, мужа которой отчим нечаянно задавил трактором, родилась девочка Тамара – копия отчима, и он отцовства не отрицал. Наверное, он видел в этом подтверждение мужской потенции, хотя мама была на этот счёт иного мнения.

Осень. Меня отправили учиться в пятом классе – в Надаровке была лишь начальная школа – в город Бикин. Бикин – это уже Хабаровская область, в то время как Надаровка – Приморский край. Расстояние между нами – четыре ж/д станции. Сначала меня определили на постой к матери отчима, той самой Марии Касьяновны, что теперь жила в доме дочери Даши «как кошечка», потом перевели к «бабушке» Чернавихе. Там мы спали на одной кровати с девочкой из Надаровки Тоней Каширских. Тоня увлекалась акробатикой. К ней приходили девочки из её шестого класса, и вместе они тренировались на полу комнатки, где я возлежала с книгой в руках, наблюдая за их стараниями. Иногда я вставала и со словами «вот так, что ли?» присоединялась к ним: «мостик», «кольцо», «шпагат»… Была ещё одна комнатка, которую Чернавиха сдавала супружеской паре, он – военный, она – молоденькая жена военного, однажды она принесла торт и дала мне кусочек. Я смотрела на торт как на прекрасное архитектурное сооружение, и была потрясена, что это ещё и можно есть, а вкус был такой же, как и представлялся на первый взгляд — божественно вкусный !

«Бабушка Чернавиха» – собственно, миловидная женщина средних лет, только седая; в её жизни случилась печальная история: дочь Леночка 14-ти лет пошла с женщинами по ягоды в сезон голубики, отбилась, потерялась. Прошло много лет… Я поминаю Чернавиху в моих «Пяти ступеньках к Воскресению». У неё были ещё двое взрослых детей: Мария и Пётр, или, для нас с Тоней, «тётя Мария» и «дядя Петя». Мария жила на другом конце Бикина. Дядя Петя приезжал к ней однажды на неделю из северного посёлка Бодайбо, ему почему-то нравилось меня щекотать, поэтому я прямо не могла дождаться, когда же он уедет.

В январе мама приехала в Бикин из Надаровки навестить меня, и сообщила о смерти дедушки. Помню это печальное утро: за окнами темно. Стук в окно Чернавихинского дома. Голоса: зовут меня на кухню. А мне как раз приснилось, что умерла бабушка, и я плакала сквозь сон. Выхожу на кухню, сидят мама и Чернавиха. Мама говорит: «Пришло письмо из Сибири. Умер дедушка». Я заплакала наяву.

1951-й год

Вот что ещё случилось в эти дни: мама, будучи занята в школе, обращалась за помощью по хозяйству к местным женщинам. В Надаровку недавно прибыла партия переселенцев, среди них тётя Нюра (Анна) Митёхина. Она приходила и помогала маме делать уборку. Они с мамой подолгу беседовали. Оказалаось, тётя Нюра сидела в тюрьме за растрату – работала продавцом, случилась растрата – посадили, тогда с этим было строго. И вот однажды, когда их перемещали по этапу, им довелось быть в одном загоне-лагере с мужчинами, ну, несколько минут. Это было на Сахалине… Присевший рядом с ней мужчина-заключённый успел сказать: «У меня на воле осталась жена. Зовут Мария…» Тогда мама написала письмо-запрос по адресу, данному тётей Нюрой. Через пару месяцев её вызвали в район, в КГБ 5 5 МГБ-авт. , или как ещё это тогда называлось И сказали: «Да, Евгений Васильевич Малышкин – он там, и вы можете к нему присоединиться». Мама отказалась, сказав, что теперь она замужем за другим и даже третьим, и у неё дети от последующих браков. Я тогда не одобряла её «нет», даже в душе её осуждала. Не соединиться с любимым человеком!