Ростислав Чубарь - Светлячок. Быль или небыль

На крыльце девушки, не веря своим глазам, смотрели на подписанные бумаги. Маша и Света закружились в танце.

– Как здорово Светка, мы поступим в институт выучимся.

– Дура ты Машка, – сказала Света, остановившись.

А как же ВУЗ?

– ВУЗ – это ВЫЙТИ УДАЧНО ЗАМУЖ!

Через неделю Светлана шла к железнодорожной станции, через всю деревню, мимо деревянного покосившегося забора, на котором белой краской было выведено «Все на Олимпиаду 80!» Солнце отражалось от красных лакированных туфель на платформе. Короткое желтое платье не прикрывало колени. В руках старый мамин чемодан, сверкал свежим дерматином. Олимпийский мишка с плаката махал ей вслед!

Костик всегда был хорошим мальчиком. В школе учился на все пятерки, и имел «отлично» по прилежанию. Он даже родился быстро, безболезненно и в срок. На свет он появился «в рубашке» и мамина сестра тетя Ида, сказала маме:

– Поверь мне, с этого ребенка будет толк!

С ранних лет, пока сверстники лазили по мусоркам и крышам гаражей, Костик читал книжки. Читать он научился

в 6 лет и с тех пор читал везде с раннего утра, во время еды и даже ночью с фонариком под одеялом.

Чтение было Первой страстью Костика! За эту страсть он часто получал от мамы, которая тихо подкрадывалась к нему, когда он увлеченно водил глазами по строчкам, отвешивала ему подзатыльник и гаркала на ухо: – Идиёт, сколько можно портить зрение! Пошел гулять на улицу и дышать воздухом! Костя вздыхал, повиновался и уже через 10 минут его можно было увидеть во дворе. Забившись в дальний конец двора, так чтобы можно было слышать, если мама позовет обедать, он увлеченно читал уже новую книжку.

Второй страстью Костика была химия. Когда в седьмом классе, ему выдали учебник по химии, Костик по привычке прочитал его от корки до корки, в один присест. Прочитал и прочитал, ничего особенного он со всеми учебниками так делал, прочитал один раз, запомнил и можно год не открывать, все равно все в голове. И тут ночью ему приснилась таблица Менделеева. Этот сон он запомнил, навсегда, как ясно он увидел все элементы и атомную массу каждого, элементы перемешивались и выстраивались в ряд, менялись местами и образовывали формулы. Той ночью спать лег незаурядный школьник, а проснулся выдающийся химик.

На ближайшее десятилетие химия заменила Костику всю остальную жизнь. Он закончил школу с золотой медалью, легко поступил и закончил с отличием Политехнический институт и получил должность старшего инженера-химика, в химлаборатории при местном заводе по производству удобрений. Тетя Ида, бывая у них в гостях, целовала его в лоб и говорила:

– Наш Эзенштейн (тетя Ида была не сильна науке или искусстве, а работала парикмахером), у мамы при этом на глаза наворачивались слезы.

Третьей страстью Костика внезапно стала музыка. Кто бы мог подумать, что такой сухарь и ученый, который и на танцы-то ни разу не сходил, вдруг увлечется музыкой.

А произошло это так. На заводе в преддверии годовщины Октябрьской Социалистической революции, было собрание и выступал лектор, который два с половиной часа клеймил врагов Советского Союза, а также их приспешников и двурушников в союзе, в том числе из лиц еврейской национальности и прочих. Костик от этих слов стал пунцово красным, ему казалось, что весь зал смотрит на него. Хотя Костик и был комсомольцем, имел космополитические идеалы и политикой не интересовался, с пятой графой у него было не все в порядке. А красивое имя Константин, продолжалось тяжелым, как приговор, отчеством Давидович и заканчивалось однозначной фамилией Штерн, ставящей крест на возможность зарубежной командировки, даже в Болгарию или дружественную Монголию. Но на зарубежные командировки Косте было плевать, у него была лаборатория, подопытные животные, формулы, пробирки, яды и герметичная камера с поликарбонатным стеклом за которым можно работать только в перчатках. А лектор не унимался и требовал жечь каленым железом всех лиц еврейской национальности, которые днем работают на советских предприятиях, а по вечерам слушают дома Би-Би-Си и Голос Америки. И опять Косте показалось, что все посмотрели на него.

Вечером, после ужина, мама ушла к соседке, Костик сидел с книжкой у окна, глаза скользили по строчкам, но прочитанное не лезло в голову, в ней крутилось только «лица еврейской национальности» и «вражеские голоса»

– Ну и что эти голоса такого могут рассказать? – пробормотал он.