Петр Альшевский - Блокноты Гоа

Плоской ее вам не сделать. На главных площадках съежившегося во мне мегаполиса пускаются фейерверки в честь отдаления от намерения ускорить залезание в ящик.

Не провожайте меня, люди Гоа, после девяти банок пива я и сам доберусь.

Бесподобные традиции. И крендель масалой посыпали.

Оборванная махила с неопределенной формой за спиной.

Кого она тащит, я не понимаю, дополнительное понимание мне запрыгивание с разбегу в океан.

Брызги несвоевременного поворота, раскачивающиеся баньяны в моих полузакрытых глазах. На переливающемся предгорье пейзажный Кюхтель прилег подержать погнувшийся руль упавшего велосипеда. Не дожидаясь такси, задвигаем шлепанцами, предстоящий дальний путь до заповедника Котигао видится туристической прогулкой от ресторана до храма.

Нищий Пистамбар заглянул к ювелиру, выслушал его жалобу, что аренду платить ему нечем, упаковка сахарных карандашей для рисования состояние ювелира Дикшита улучшила.

Музыкальный, жующий чеснок Фрибрик.

У этого поросенка есть для меня удивительная штора.

Поднялся на подножку. Поезд в Мумбай ушел, а я по-прежнему стою.

Магия Индии дарит стопроцентные шансы прозреть.

Пистамбар вывел меня на Мадхава, который поинтересовался, какой мне нужен ствол. О покупке оружия я не задумывался, ловить момент не стану, Мадхав говорит, что по деньгам мы сойдемся. У европейцев тугие кошельки. Представление, имеющееся здесь у всех. Обзаводиться стволом я не намерен, но теоретически я могу бы выделить на него сумму, мною Мадхаву названную. Он взорвался, о неприкрытом издевательстве прокричал, мне было смешно. Никакого издевательства – больше я не наскребу. Ствол мне, чтобы ограбить банк, вооруженное нападение совершу и сочтемся, не хочет он от успешности моего налета зависеть. С презрительным, дополнительно смешащим бурчанием в сувенирную лавку прочь от меня заныривает.

Ниспровергателям истин я бы сандаловую обезьяну.

В Дамаске услышан ты был?

Снимаемые предметы одежды Дженни бросала на клавиши. Фортепьяно восторженно вскрикивало.

Наша мелодия была порывистей Генделя, Иисус на пляже грозил кулаком.

Освальдо Ноттингем уверял, что это его двойник из Флоренции.

Возведу тебя под руку на возвышение, где буйствуют трупы.

В ходе прощания мы обсудим единую сеть.

Мой разум ненадежное хранилище для обретаемых здесь сокровищ.

Обжигаемся кукурузой с пуэрториканцами, на их фотографии Папа Римский в дизайнерской кепке.

Асаны вы без участия мышления?

Шикарные у Освальдо Ноттингема барабаны, он стучит, а звук не слышен, над океаном проплывает обернутый для сожжения мизантроп.

Юнец ползет, срывая одуванчики.

Ты, парень, вероятно, обиженно.

Растопырь пальцы, вкусную сигарету в них вставлю.

Камешки под ногами массой жуков врассыпную, махила, одетая с мусульманской закрытостью, идет передо мной обнаженной, в намеченный мной контур свиньи живописец Бочабайна вписал святого быка, мы купались в токах Вселенной под музыку из Танцев с волками.

Загнившее снизу дерево спилить и кроной врыть в землю. Сохранить ему жизнь действительно очень хочется. Эриды с перевернутого парома, раздевайте нас, непокорных мужчин, нам не отважиться снять перед вами наши доспехи, утягивающие нас на дно.

Пранаямой избавился от поноса.

Жонглировал бутылками. Все побил. Меня освистали, но я покидал арену с удовлетворением, битое стекло для выступающего за мной йога готово.

Обложил тоталитаризм.

Вылез из джипа помечтать. Усадившего в него океанскому Хачибу пожелал не познать банкротство и отпустил восвояси. Его дело связано с водой, обрюзгшая жена на отстегиваемое им от навара разъезжает по Европе, ко мне его в баре мое прямое отношение к белой расе, я думаю, привлекло. Закомплексован от относительно этого. Денег не сосчитать, недвижимость в Праге и Генте, имеет право приказывать многим людям, но внутренне второй сорт. С пьяным бледнолицым интонация заискивающая, под начатый разговор о Соборе Парижской Богоматери предложение угостить «Джонни Уолкером», в Париже, осведомился, вы были?

Заезжал.

Виски за его счет я трижды, источники мудрости у нас разные, отправленный на луну зонд кости динозавров высмотрел, мне докладывали. Жили и скончались. Кто из нас не умрет? Не останавливайся, бармену скучать не давай, беседовать с богом виски мне не мешает, наступление неверия – замечательное духовное испытание.

Укушенная шея.