Петр Альшевский - Блокноты Гоа

Выберемся на лечение болезнью.

Сбрасыванием на него бомб сексуального бессилия существование исполнится праведностью.

Надо купить средство для глаз, от соли и солнца потери они несут.

При ходьбе прямо уводит влево, на стометровой дистанции сорокаметровое отклонение.

Был асом в роллах.

Для женского и собственного смеха примеривал тесную форму тайского спецназа.

Бежал бы стометровку, через двадцать метров в трибуну бы врезался.

Забытый на пляже свитер. Его стянул с себя преодолевший отходной колотун Че-Че.

Вывешено сушиться прошитое пулями подвенечное платье.

Тетушки выстирали, зашьют и снова можно использовать.

Под джин, выпиваемый в компании ряженых магарадж, вспомнилась тусовка с бананами на елке и пересыпанными шоколадом креветками.

Пожелайте дальнейшего развития погорельцу Лазурного Берега, уловившему на пепелище состояние Будды.

Для финских групповых плясок народу, говорят, не набрать.

Прислонившегося к пожарной машине Кубинца Кажется Кубинца вырвало, с собаками он на темы отстраненные.

В его рюкзак я бы влез. Меня бы он не донес, но сейчас он тащит вес, моему лишь слегка уступающий. Все пожитки, какая-нибудь литература, я видел его, читающим на пляже «Гроздья гнева». Взял с собой.

Не мог же он выбросить «Гроздья гнева».

Посредством дарения книга перешла к Хасану Лечо.

Тут за судьбу книги я не поручусь.

Выписываются чеки, выручаются помолившиеся должники, причитавший о безбожном мироустройстве фермер Ичтан плюнул на здравый смысл, вознес оглушительную молитву, через пять минут Абсолют прислал ему благодетеля. Ваш долг я покрою, но отныне вы не фермер Ичтан, а прозябающая в кордебалете балерина Фраппи.

Но я не женщина.

А вы себя ощупайте.

Громовой смех забавляющегося Вседержителя.

К перемене пола заражение сифилисом.

Тайские поэты какого века вас привлекают?

Саблей ко мне, думаю, не притронулись, вилкой в глаз у кого-то в планах, я кушал в Калангуте папайю. Мне крикнули, что я магазинный вор. Освадьдо Ноттингема я узнал и мы засмеялись.

Обругавшего подругу бородача ему вздумалось осадить. Ударю в живот, выпитое пиво рванет вверх и вниз, врежет по мозгам и хлестнет по яйцам, она же замечательная махила, какое у него право ее обижать?

Они заодно. Объединены, скорее всего, любовью. С обоими, Освальдо, драться тебе придется.

Уясненная ситуация. Отступление к живописи региона Аквитания. В сваленных для сожжения натюрмортах Арни Урни ты бы покопался?

Полотна с мертвыми курами. Скончавшимися, зарубленными, лежащими на столе, прибитыми к сараю, сидящими в измазанном кровью тазу, подвешенными над порезенными лимонами и тыквами.

Мне бы лимонную.

Забирай без спроса. Станешься интересоваться – умирающий, прибежавший из хосписа агент безбожную цену заломит.

«Курица Феента Извента».

Резольвента. Вспомогательное уравнение. Не выплескивайте их. Сохраняйте.

У кого в моче есть наркотики, пореже справляйте нужду.

Руку ей в карман не за кредиткой – оттянуть на бедре кожу, подарить ощущение.

Деятельность ночи.

Шарик на палочке.

Палочку добавлю и будет вторая. Желтеющий рис ими съем.

Мы будем обладать совершенством. Нищеты ты, Христо, не сторонись.

Нога обязана выпрямится, скрючилась она обратимо, я бы расходился, но мне не встать, мой парашют кромсается озверевшими рукодельницами Пилтой и Грубтой, при следующем прыжке приземление мне бы оттягивать, беспокоит, что будет больно не только мне, но и земле.

Засовываются ореховые конфеты.

Действовал бы язык – им бы выдавил.

Волосы разрешаю мне за уши.

От заглядывания в пропасть они у тебя не дыбом?

Беречь себя не привык, с нарезкой до противного нетвердых помидоров, размявшись, справлюсь, глаза резануло солнцем, находящимся за спиной, от автобусного стекла отскочило.

Солнце раскрашивает.

Оно возьмет натурой.

Законы кармы и по-твоему иллюзорны?

Дирол со вкусом мяты. Раскосая махила, насытившаяся бараниной с резким соусом, резинку пожевала, но крайне пряная – индийский поцелуй.

Мне показывают короткий путь до мечты. Говорят, идти по шоссе. Волны меня переворачивают, lucky crazy lazy old sun, как на вертеле, обжаривает равномерно, прижатая камнем стрекоза улетела.

Болгарский культурфилософ запрыгнул на капот и помочился на салатовый кабриолет, при знакомстве с ним на Гоа он назвался Христо.

На рюкзаке нашивка афонского общества охотников на кабанов.