Петр Альшевский - Блокноты Гоа

© Петр Альшевский, 2019

ISBN 978-5-0050-7484-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Блокнот №1

Что делать с дымом?

Расколотый панцирь-шанс, до бара «Дублин» сто метров, амплитуда бросков поражает насупленного.

По надвигающейся стене бегает свет подлунных фар.

Я настигаю отставшего пейзажного Кюхтеля, он задержался, чтобы и я был с людьми.

На поющую смертью не сворачивай, твоя улица проложена по костям несостоявшихся женщин, синих чулков.

Перебегай и кури.

У ананасов характер. Терминал А, сухой остаток наваждения хлещет сапера, на восемьдесят процентов почившего.

Не хватает денег на лосьон, на хор Сретенского монастыря.

В рабочей верхней одежде я бы интриги не строил.

Человек, передвигающийся широко, через три полосы, дорожный шов. Помышления о пышности. У моего мотоцикла отвалилось колесо, я продал его гниющей заживо Ариадне, на скорости она утрачивает причину проклинать Бога.

Для беленькой девушки-зайца я принес настоящего опрокидывающего пойла.

Ишвара пранидхана. Посвящение воли и действий Абсолюту. Катающий меня на скрипящей повозке Каролин Абролим не желал меня обобрать.

Цикл повторим.

Реющим флагам я салют и демонстрацию зада.

Чем я уперся в пол?

Набрал оливок и пошел закусывать.

Проскальзывающую иронию постящаяся Ироида пресекала кулаком по столу.

Мне предложили такси. Осведомились насчет сигареты.

Я подумал о дыме, людей в халатах я не учитывал, дым растворяется.

Дым кормит.

О щедрости и нравственности читал у Нагарджуны, московские таксисты обнищали, закапавший бензин взывает о спичке.

На Даниловском рынке сгрызли сушку, испеченную отступающим богоискателем Кондратием. В медленном танце измучился любивший побыстрее свалиться Тристан.

Кондратий поставил задачу, рухнувшим на колени, взывал к уцелевшему на Голгофе господину Х, укажи мне выход из кирпичного могильника, перекрой помои, вырабатываемые твоими церквями, за извращенное ими учение вырви их гнилыми зубами и закинь в космическую бездну на бесперспективные в контексте зарождения жизни планеты, я собираю газетные вырезки о бреде богословском и политическом, размышляю на надгробных плитах митрополитов и депутатов, мой порыв вникнуть во взаимосвязь небес и помоек длится лет тридцать пять, придя к заключению о родственном сходстве, мне жаль, но угомонюсь.

Длинные листья знают.

Меня валит набок.

Снаряжается Гаэтано.

Какая потрясающая музыка.

Видимо, эти чувства должны быть последними,

над нами Марс или дракон.

На Сатурн я не вылетаю, к изучению информации о климате только приступил, на ступеньках нарисованные розы, когда закружатся, лепестки мне в лицо, а у меня еще после дублинских бабочек состояние неважное.

Усваивается сгибающая мораль.

Едва ли материальный бар «Дублин» выделяет любимцев образующимися у них в руках кружками.

Она меня не прервет.

Ироида на чистке лица ультразвуком.

Бар, ты готов поручиться, абсолютно восхитительный?

Без ощущения колоссального наслаждения я сидел. Кружка есть, но в ней ничего не плещется.

Выпрыгивая из лужи, обманываешься.

Шейки буду звать снеками. Договоренность с изобретателем обмахивающей книги Шейки Снеки Беллом.

Косточка – знак предков.

Толстые сигаретные стволы.

В обертке от сникерса осталась частичка энергии Вартусалама Шакиндана. Выдающаяся личность, составитель шеститомника «Милосердие», проповедник межгосударственного и межполового мира, за организацию сети бесплатных столовых от Будды ему похвала. За открытие борделей извращенной направленности порицание.

Питается скудно. Насыщается единственным сникерсом. В сексе меры не знает. На правах хозяина жадно трахает персонал и клиентов.

Накормленный бродячий мальчик.

Чуть ли не медаль.

Сундучок с утрамбованными предметами на память, бюстгалтерами и мужскими трусами.

Кокаин в пентхауз.

Оружие в Пешавар.

«Разыскивается живым или мертвым» в Индии не вывешивают, а не то бы в большинстве штатов висел.

Что-то черное напоминает пустой бассейн. Саксофон у реки играет тишь предсмертного шепота.

Касаюсь клавиш и дынь.

Свидетель неженат, я вижу ослов-лошадей, в соло ненатужно дующего вудуиста нимфоманки говорят о бурной волне.

Я нажимаю на бьющие током педали.

Полицейского неподалеку крикетной битой. Йог зависит от всех трех гунн. Капли наклонившегося ко мне дуба.