Олег Моисеенко - Праздник Победы

Интересный был человек этот старшина из далекой Сибири и стрелок отменный, много занимательных историй рассказал, часть запомнилась и на душу легла.

Утром зашел врач в палату, осмотрел Николая и говорит: «Завтра на комиссию, выписывать будем».

Сейчас он опять в той же дивизии, и их перебрасывают к новому месту после доукомплектования. Говорят, наступление будет. Стоял по-весеннему теплый день, уже кое-где начинали работы в огороде. Мысль возвращалась к родным местам, к матери и сестрам. Кто там будет им помогать с весенними работами? И Николай стал перебирать, что могут дома сделать сами, а где придется, кого-то просить. Самое трудное – это вспахать огород. Конечно, мешки носить – дело тоже нелегкое, но как-то вдвоем можно снести. Так в мыслях и задремал, когда послышалось: «Воздух!»

Колонна машин остановилась.

– Всем от машин, ложись! – неслось над колонной.

Николай спрыгнул, отбежал в сторону и, зацепившись за торчащий пень, упал, больно ударившись боком. Вдруг раздались такой жуткий свист и вой, что он хотел вскочить и бежать, бежать. Он попытался привстать и опереться на руки, но руки не слушались. Почувствовал, будто какая-то сила прижала его к земле и не давала возможности встать и бежать. А вой нарастал, и казалось, земля разваливается. Снова грохот, разрывы, вой. Николай помнил только, как его подняло, а дальше пустота. Война собирала свою дань. Когда пришел в себя, его везли в госпиталь, вспомнился старшина с его повествованием о своих ранениях. Получается, и он, Николай, взял часть причитающегося людям.

В госпитале на этот раз выздоровление шло медленно. Мать прислала письмо, из которого было видно, она очень рада, что он в госпитале. Писала обо всех домашних делах, из письма получалось, что живут они хорошо и весело, только Николай понимал, что пишет мать так, чтобы не огорчать сына. От отца вестей никаких. Николай тяготился лежанием и всячески предлагал помочь по палате. А больше всего хотелось ему что-нибудь делать на улице, на свежем воздухе. В палатах как-то притихли все, тревожные шли сообщения о положении на фронте. Из госпиталя его выписали, когда уже лето пошло на вторую половину. Жаркое лето.

На плоты грузились ночью. Старались не шуметь и выполнять все быстро. Николай переправлялся на вражеский берег на плоту, на котором находился командир батальона. Николаю определили место в конце плота, он должен был длинным шестом толкать плот и управлять им. Командир батальона, майор, был невысокого роста, но крепкий. Ноги толстые, и стоял он на них уверенно и ходил, немного загребая левой ногой, но это было видно, когда на него смотришь сзади. Сила в нем чувствовалась недюжинная, его в батальоне уважали и боялись. Ни одно предложение в его речи не обходилось без мата. Он и хвалил, и ругал матом.

Батальону предстояло переправиться на другой берег реки, захватить плацдарм и удерживать его. «Вглубь не продвигаться», – так была сформулирована задача командиром взвода, старшим лейтенантом, перед самым выходом с занимаемых позиций. Батальон укомплектовали недавно, но за короткое время во взводе уже гласно или негласно сложили свое мнение почти о каждом вновь прибывшем. Что узнавали о новичках в тех условиях? Давно ли служит, участвовал ли в боях, а не земляк ли? Дальше разговор шел о жене, есть ли дети, живы ли родители. Накануне с того берега вернулись разведчики, их у реки встречал наш дозор. В дозоре было трое: пожилой сержант и Николай с солдатом-одногодком, который прибыл с пополнением и был в таком деле первый раз. Конопатый, с небольшими глазками и с улыбкой, которая не сходила с лица.

– Как там? – спросил шепотом сержант.

– Скоро узнаешь, – в шутку ответил разведчик. И они пошли незаметно вдоль берега, видимо, докладывать командиру.

Вообще-то, разведчики – народ неразговорчивый и очень уж гордый. Но их уважали, непростое это дело – шастать среди немцев в их тылу. На этом участке было как-то необычно тихо. Сменили их дозор на самом рассвете. Николай уже клевал несколько раз носом, тихо сопел сержант, видно, спал, но спал чутко и тревожно. Конопатый лежать спокойно не мог, все время что-то поправлял, двигал ногами, поворачивал туда-сюда голову. Николаю пришлось тихо произнести: «Беспокойный ты, не торопись, хватит и на тебя войны». Он толкнул сержанта ногой, и тот проснулся, к ним тихо подползала смена. Вернувшись во взвод, они отдыхали недолго. Как говорил сержант – только прикорнули, как командиров отделений вызвал командир взвода. Сержант пришел назад быстро. Ставилась задача готовиться к переправе. Когда переправляться, не уточнялось. Оно и так понятно.