Ксюша Вежбицкая - Не поехать ли нам за счастием?

Мягко остановил протянутую руку.

– Алиса, тебя стало слишком много. Это не может так продолжаться, – сказал он и исчез.

Он смотрел из окна, как Алиса шаркала в сторону остановки. Его ужаснула потухшая серая сутулая фигура в бесформенном платье с длинными спутанными волосами. Сумасшедшая. И уши-то как нелепо торчат, господи.

Она тоже исчезла. Казалось, воздух перестал проникать в ее легкие. Безвкусные дни сливались в бесцветные недели. И все же Алиса не прекратила искать встречи с дирижером. Она заучила его утренний маршрут и расписание, но он всегда терялся среди коллег и студентов и казался неуловимым миражом. На занятиях преподаватель перестал обращать на нее внимание и смотрел сквозь, как тогда – на свою жену.

Перед отчетным концертом Алиса придирчиво изучила свое отражение в зеркале. Она расчесала золотистые волосы, надела бархатное платье и взяла у подружки кроваво-алую помаду. Несколько человек даже сделали ей комплименты.

Стали играть. Вышел оркестр. Долго двигал стульями, неспешно извлекал партитуры. По взмаху дирижера инструменты запели. Алиса не прекращала следить за танцем рук, который казался ей таким же восхитительным, как и в первый день знакомства. Наконец зал зашумел одобрительным гулом аплодисментов. Дирижер особенно представил одну скрипачку – тонкую девочку с горько-шоколадными волнами волос, уверенной улыбкой и большими карими глазами, опушенными темными ресницами. Дирижер бережно помог ей выйти для исполнения соло.

Они играли какую-то тревожную и бесконечно тоскливую мелодию, и Алиса ненавидела мятежную скрипку. Альты и скрипки жалобно скулили, им вслед подвывали кларнеты. Не в силах выносить скрипачку, скрипку и ее мелодию, Алиса отвернулась. В зале она вдруг встретилась взглядом с красивыми, спокойными и холодными глазами, которые видимо давно ее изучали. Алиса посмотрела прямо, без запинки и стеснения. Выдержав паузу, она отвела затуманенный слезами взгляд. Свет погас. Концерт продолжился, но девочка не досидела до конца.

Кутаясь в пальто и старый шарф в пустом холле, Алиса услышала неторопливые шаги. Каблуки мягко тонули в ковролине. Девочка насупилась, теребя в руках берет. Ее плеча коснулась легкая изящная рука. Алиса почувствовала тяжелый смородиновый аромат, смешанный с запахом смоченного дождем асфальта.

– Это пройдет, – одними губами, почти беззвучно произнесла та женщина. – Всегда проходит.

Алиса провожала ее взглядом, пока та не растаяла в тяжелом бархате театральных портьер. Девочка толкнула дверь и вышла на улицу. Вдохнула воздух городского вечера. В голове настойчиво звучала какая-то мелодия. «Я сыграю ее», – сказала себе. «Нет», – тихо ответил уставший голос внутри. «Ладно». Тишина. «Но это пройдет?»

«Да. Все проходит».

Инга попала в настоящее тайное общество. В кафе при журкорпусе посторонним просто так не проникнуть. Нужны карточки или какие-то пропуска, но их впустили по волшебному паролю: «Мы с сестрами Оршанскими».

Компания комфортно разместилась за столиком. Ингу не покидало ощущение приобщения к чему-то непостижимому и прекрасному – возможно, прямо на этой лакированной столешнице писалась повесть, а в этом кресле сидел именитый режиссер. Она как бы невзначай погладила подлокотник, чтобы в прямом смысле прикоснуться к необыкновенной атмосфере.

Инга знала, что все семейство Оршанских имело какую-то загадочную принадлежность к журкорпусу. Заслышав эту фамилию, местные работники кивали головой в знак молчаливого одобрения и уважения. Сестры Рена и Кира Оршанские не работали в журкорпусе, но работали на него. Они должны были явиться с минуты на минуту, и молодой художник Миша Лауниц, самый прилежный поклонник сестер, не спускал глаз со входной двери.

Инга огляделась по сторонам. Она уже несколько раз бывала в этом необычном заведении для людей особенных , творческой элиты. До сих пор не верилось, что ей удалось попасть в их круг, не имея ничего общего ни с творчеством, ни тем более с элитой. Ингу это очень тяготило. Вообще-то называть ее Ингой придумала младшая Оршанская – Кира. Провинциалка по имени Ира Храпунова никак не могла появиться в компании сестер Оршанских. Вот Инга – другое дело.

Ей ужасно нравилось новое имя и образ богемной дамы. Такие исходные данные, как имя, место рождения, статус семьи были для нее невыносимы. Бедный шахтерский городок, родители-алкоголики, недополученное образование бухгалтера – свое прошлое Инга ненавидела истово. Перебравшись в маленький, холодный съемный, но столичный угол, каждую ночь Инга обещала себе: она будет другой.