Олег Соломатов - Духи Тургояка. Сказы Веры. Книга вторая

В общем, обида обидой, а своему внутреннему принципу мирного сосуществования с соседями по району я не изменил. А еще я очень любил в школе предмет биологию и читал всё подряд на эту тему. Сейчас вот вспомнил статью в одном умном журнале, где писалось, что в людях от общих с обезьянами предков нам достался стадный инстинкт, по которому у молодых самцов в период окончания детства и вступления на первую ступень иерархической социальной лестницы срабатывает программа расселения. По-другому – захвата соседних территорий и самоутверждения на них. Вот, получается, и воюем: двор на двор, район на район, школа на школу, показывая тем самым, что мы не очень-то далеко ушли от этих общих предков и их дикие инстинкты давят на наши еще несформированные мозги.

Предателями для драчливых одноклассников мы были недолго. Все те, кому в классе что-то срочно надо от другого по учебе, забывают о внутренних неурядицах, и делая вид, что ничего не было, продолжают общаться, как ни в чем не бывало. А так как в драке не участвовали только ударники и отличница, а у них иногда надо было попросить списать невыполненное домашнее задание, так вот ради этого всеобщего блага, снисходящего на переменах, все задиры и их сотоварищи быстренько забыли про то самое предательство, про овощную базу и про всё, что с ней связано.

Такие вот философские думы обуревали мою голову с опухшим, воспаленным глазом. В это время в комнату вошла мама, подала носовой платок и только что отваренное вкрутую куриное яйцо. Это был один из народных способов лечения ячменей: через наложенный на глаз платок прикладывалось горячее яйцо и, медленно остывая, прогревало воспаление. Греть таким образом, с одной стороны, было вредно из-за того, что процесс ускорялся, а с другой, старики говорили, что так быстрее созреет, а значит, и пройдет за более короткий срок, не успев распространиться на соседние участки. Ощущение горячего яйца на воспаленном месте немного щипало, но отвлекало от боли, и внутри переставали забивать гвозди в веко. Я расслабился, из полусидячего принял лежачее положение и закрыл второй глаз.

Тепло разливалось по кровеносным сосудам и уходило в глубины тела. Да, как хорошо не болеть. Когда человек совершенно здоров, он не замечает и, соответственно, не ценит того времени, которое дается ему для получения знаний, творчества, повышения выносливости, общения с другими, а как только выскочит на глазу такая вот мелкая фигня, так знания не получишь, книгу не почитаешь, творчества ноль, с болью и «косоглазием». Спортом тоже не займешься, еще больнее становится, с другими общаться – вообще облом. Придут пацаны и только ржать будут над моим кривым взглядом, пусть даже незлобно, всё равно обидно. А уж перед девчонками так совсем никак.

Пока размышлял – заснул и выронил яйцо, а потом, повернувшись, еще и раздавил плечом. Что характерно, народное средство всегда реально помогало и простуда на моем глазу, не успев достичь максимума, усыхала, рассасывалась. Так случилось и в этот раз. Через пару дней я уже был готов к новым хоккейным подвигам в коробке с сотоварищами.

Еще за окном лежал снег и до первых проталин было далеко. Это обстоятельство играло за то, чтобы в ближайший выходной сговорить родителей пойти кататься на лыжах. Воскресные прогулки для нашей семьи были делом обычным. Чаще всего мы брали комплекты лыж и от самого дома катили по давно протоптанной лыжне к окраине города. Это занимало минут пятнадцать. Дальше двигались в сторону ветлечебницы уже по пустырю, переходящему в сосновый лес. И уже за ней начинались горки, по которым мы часа два гоняли. Были и низкие, и высокие, и с поворотом, и с трамплином. Начинали с самых легких, а заканчивали самой сложной в конце нашей трассы. Но в этот раз отец сказал, что его записали на лыжные соревнования от цеха и он предлагает поехать вместе на место старта со своими лыжами, а после окончания забегов просто прогуляться там же, пофотографироваться.

Ехать пришлось с пересадками из старого города до автозавода, а там на другом автобусе до поселка Тургояк. Если честно, я практически не попадал на озеро зимой, а только летом, когда посещал загородный лагерь. Для меня весь бело-ледяной вид озера представлял величественную картину с острыми заснеженными вершинами окружающих хребтов, ледяными торосами вдоль береговой линии. На просторах прозрачно-ледяного озерного панциря свободно гулял ничем не удерживаемый ветер с поземкой, который насквозь пронизывал любого своего посетителя.