Борис Бужор: ДК

– Согласны ли вы?

– Да, – отвечаю я, не дослушав скучную женщину в пиджаке и юбке казенного фасона.

Служительница загса, словно меня и не слышит, продолжает тараторить, сохраняя недвижимую и непробиваемую ярко-красную улыбку.

Ленка дергает меня за манжет белоснежной рубашки. Еще никогда я не был так красив! Хотя все очевидно – Ленка же сама подбирала мне костюм – рубашку, галстук и даже стилиста, весь мозг вынесла стремлением сделать меня самым очаровательным в мире мужчиной. Ничего не поделаешь – женщина. И девушку-гримера из театра привела, которая кисточкой водила по моему лицу, словно художник по свежему полотну. Для чего, я так и не понял, наверное, омолодила – разгладила морщины.

Нет, я, однозначно, красив, а иначе Ленка вряд ли бы сейчас стояла рядом со мной перед регистрационным столом центрального городского загса в белом платье, каких-то похожих на тюль накидках и с дурацкой прической. Нет, для всех кудри Ленки, конечно, прекрасны. Я чувствовал, как пара ее нарядных подружек с короткими, из-за преждевременно редеющих волос, стрижками, завистливо смотрели на ее гордо завитые кудри. Но зачем Ленка их так накрутила? С прямыми волосами она куда красивее… Но я ей это никогда не скажу, обидится же. А спросит, отвечу, мол, твои кудри великолепны… ну, что-то в этом роде, выкручусь. Не лучшее дело за несколько секунд до торжественной росписи думать о том, как лучше обмануть жену. Ложь начинается с кудрей, ну во всяком случае для меня.

На этом и закончится, я уверен. А кудри? А кудри пусть останутся моей маленькой тайной – об этом никто и никогда не узнает.

– Жених, согласны ли вы?

– Да, – повторяю я.

– Невеста, согласны ли вы?

Пауза. Слышно, как на улице высоко-высоко гудит самолет.

– Да. – Ленка сосредоточенна. Касаюсь пальцами ее ладони, она холодна, как лед.

Я улыбаюсь, Ленка пытается расслабить губы – изобразить улыбку, мол, все хорошо, но я вижу, она волнуется точь-в-точь как в день своих премьерных постановок. Говорят, что у женщин бывают плохие дни, так их, кажется, называют. У женщины-режиссера «такие дни» случаются чаще и длятся дольше – недели полторы до премьерного спектакля.

– Ваше взаимное согласие, – продолжает женщина, – дает мне право в соответствии с Кодексом Российской Федерации зарегистрировать ваш брак. Приглашаю вас поставить подписи в записи акта о заключении брака. – Тишина, шум самолета отдаляется. – Пожалуйста.

Играет музыка, точно такая же звучала, когда мне вручали институтский диплом, школьный аттестат и медаль за победу на областных соревнованиях.

Расписавшись, обменявшись кольцами, наобнимавшись с родней, попозировав перед камерами фотоаппаратов и наслушавшись поздравлений, под общие аплодисменты выходим на улицу – гости расступаются перед нами, как воды перед Моисеем. С осторожностью оглядываю собравшихся – большинство из них Ленкина родня и знакомые, с моей стороны мама, папа, брат и пара друзей из поселка – Глобус, Пенчук…

Раньше, когда еще работал в театре, в перерывах между творческими и криминальными приключениями представлял себе женский идеал – фантазировал волосы, пальцы, ножки, грудь, все на свете, кроме национальности. Скажи мне еще год назад, что моей женой окажется еврейка, рассмеялся бы тому человеку в лицо. Но внезапная любовь, созданная воображением из сатирического безумия и эротического противоречия, обрела конкретные контуры бытового факта – ладную фигуру, длинные волосы, высокий лоб, холодные ладони, имя и отчество – Елена Иосифовна… Елена Иосифовна Фейгус – художественный руководитель театра нашего города и режиссер известных российских спектаклей.

Женский визг и рис взмывают ввысь. Народ требует от нас поцелуя. Мы его обозначаем, просто соприкоснувшись губами.

Невеста уходит фоткаться с подружками, расталкивая толпящихся, подбирается Васька – старый друг – известный больше как Колдай, кладет огромную руку мне на плечо, аккуратно косится на Ленку, что, умышленно обнажив плечи, замерла для нового кадра.

– Поздравляю, братан, не, ну реально, ну… повезло… – шепчет он. – Реально красавица.

– Знаю, – с гордостью отвечаю я.