Андрей Бурдин - Теория всего

Утром он напишет заявление в полицию о краже со взломом. Полиция начнет расследование. Свидетели будут давать разные показания. Владелец автомобиля поменяет в тот же день разбитое стекло в сервисе и поедет на работу. Оставит машину на солнцепеке и уйдет в офис. Вечером вернется и сев в автомобиль, начнет вдыхать пары испарившейся за день ртути. Он встанет в пробке. И все это время будет дышать парами ртути. Вечером у него начнется небольшая головная боль. Он выпьет анальгин. На следующее утро он поедет на работу и встанет в пробке, продолжая вдыхать пары ртути. На работе его голова начнет болеть еще сильнее. Через неделю у человека начнет болеть все – от почек до легких. А он все не будет понимать, что с ним происходит. Он возьмет больничный. Пока доктора будут определять, в чем дело, из-за накопившейся в нем ртути у него откажут почки. А ртуть продолжит свое дело. Через неделю у человека вслед за почками полетит щитовидка и поджелудочная. Врачи будут думать, но так и не догадаются о причине. А еще через неделю человека похоронят. Теперь вы можете вздохнуть с облегчением – вы наконец отомстили этому человеку. Забудьте обо всем и начинайте новую жизнь.

Воздух – громко говорю я. Мои легкие наполняются чистейшим воздухом. Если ты не дышишь, свежий воздух не будет поступать в легкие, и ты не сможешь выбирать из него кислород и отправлять его в свою кровеносную систему. Обычный человек может обходиться без воздуха всего несколько минут. Профессиональные ныряльщики могут обходиться без воздуха более десяти минут. Йоги могут находиться под водой несколько часов. А кашалоты, всю жизнь живущие в воде, могут обходиться без воздуха всего сорок минут.

– Человек гораздо более вынослив, чем кажется на первый взгляд – говорил наш отец – для того, что бы стать сильнее, нужно научится переступать через собственный страх. Делай то, чего ты так боишься делать. Победи свой страх. Он научил нас многому. Но он ничего не рассказал о женщинах. Когда я спросил о них, он просто поднял плечи вверх и ответил – я мало что понял. Теперь я понимаю его – он был прав и в этом.

– Нет – говорит мой брат – я не могу ее убить, она часть меня. Я слишком ее люблю, что бы убить ее.

Ему больно. Вдвойне. Ему больно, потому что она жива. Ему станет больно, если она умрет. Поэтому он не знает, что делать и от этого ему очень больно. Пока она жива, у него есть шанс вернуть ее. Но он знает, что она никогда к нему не вернется. Когда ты не можешь понять, что больнее, появляется третья, самая больная боль. Боль безысходности. Прочтите о ней между строк в тех самых записках самоубийц.

– Уилл – говорю я – еще две водки. Уилл понимающе кивает и поворачивается к нам спиной, дотягивается до Stolichnaya и берет ее в руку. Уилл поворачивается, ставит водку на барную стойку, берет два чистых ледяных шота, берет водку в руку и аккуратно разливает ее. Берет порезанные дольки лимона и одевает их на шоты. – Запиши – говорю я Уиллу. Уилл кивает мне. Я никогда не пью водку, если шоты не дерали в морозилке. Когда пьешь водку из такого шота, вкус водки намного смягчается. Ледяные стаканы – лучшее, что могли придумать бармены. Ты берешь ледяной шот в руки и он начинает примерзать к твоим пальцам. Ты делаешь глоток и шот примерзает к твоим губам. Водку и ледяные стаканы можно сравнить только с чашечкой утреннего обжигающе горячего кофе и сигаретой на балконе с видом на Лазурный Берег.

– Вода – говорю я. На меня начинает капать летний дождь. Я открываю рот и высовываю язык. На высунутый язык капают капли дождя. Я убираю язык обратно и проглатываю капли, успевшие упасть на мой язык. Я соскучился по вкусу воды и теперь вспоминаю его заново. Мне становится лучше.

– В тот год я продал свою забегаловку – говорит Уилл – и убрался на Большой Барьерный Риф. Я был на одном из тех тысяч забытых островов, на которых никто никогда не живет, на которых даже изредка не увидеть чью–то плывущую яхту или пролетающий самолет. Я лежал в этой глуши и отдыхал от людей. Я перевернулся на живот и увидел, что вдалеке к острову кто–то плывет. Он еле греб. Я зашел в воду, и начал плыть к нему. А у него уже кончились силы и он пошел ко дну – Уилл ставит перед нами два шота водки. Мы заливаем их в свои желудки и ставим пустые шоты на барную стойку. Джек кладет в пепельницу шестую объеденную кожуру лимона.– Я нырнул, схватил его под водой за его волосы и дотащил его до берега – продолжает Уилл – я поставил его на песке так, как ставят телку, что бы отпялить ее сзади, и из его легких начала выходить вода. Он закашлял и начал дышать. Он оказался одним из тех миллионеров, которые решили пойти в кругосветное путешествие на своей яхте. Его яхта ночью попала в ураган и пошла ко дну. Он чудом зацепился за кусок обшивки и продержался за него всю ночь. Утром он увидел остров и поплыл к нему. Он пообещал дать мне сто штук. Я расколол ближайшую раковину и начал рисовать контур на своей руке. Я нарисовал на своей руке контур пальмы и острова. Так я поставил себе якорь на удачу. Когда через неделю я вышел с ним из банка, в моем кармане лежало сто штук. Я попрощался с ним и пошел в ближайший татусалон где по моему контуру мне набили остров с пальмой. Стоит мне вспомнить ту боль, которую я испытывал, нанося себе контур, всегда рядом оказываются люди, которым можно помочь и подрубить при этом бабла.