– И-и-и?.. – Гум вконец опешил, и это «и» уже походило на стон голодного койота.
– Ха-ха. Ну, что ты так реагируешь? Я просто тебе хочу помочь – Лил это начало забавлять.
– Помочь?.. Ну, хорошо, давай я послушаю тебя, – ретировался Гум.
– Вот и отлично, дорогой… Для начала встань к стене, навались на неё и двигай, ну, представь, что стена это гора, а ты Самсон или Геракл, пытающийся её сдвинуть, чтобы освободить путь бедным лаосским девушкам, заблудившимся в лесу. Да, да и скинь с себя одежду, чтобы она не стесняла твои могучие потуги.
– Лил?.. Ты издеваешься надо мной? Зачем все это?
– Ну, сделай, как я прошу, так надо, толкай стену, переминайся, толкай ее вверх и в сторону, я хочу смотреть на твое тело, глупыш.
– Ну, хорошо, – Гум скинул одежду, – нет, трусы оставь, ведь нам не нужно никого смущать, правда?.
Гум навалился на безучастную стену, согнутыми в локтях руками он тщетно силился её сдвинуть, ноги стали скользить по паркету, он подседал и пытался направить силу снизу вверх, теперь уже руки скользили по стене, его спина и плечи ходили ходуном, бугрясь мышцами, ягодицы врезались в трусы, подобно массивным гирям.
– Ой, как здорово, – Лил как ребенок присела на кровати и хлопала в ладошки с растопыренными пальцами.
– И… долго так мне бесполезно напрягаться?.. – взревел Гум.
– Все достаточно, ты молодец, правда.
Он отошел от злосчастной стены и повернулся к Лил, в ночной сорочке с длинными ногами она лежала на кровати, опершись на локти, и сверлила его своим гипнотическим взглядом. Гум встал коленом на кровать и хотел было приблизиться к этой вздорной шалунье, но тут же молниеносным копьем в его грудь вонзилась ее нога, чуть согнутая в колене.
– Нннет, подожди, это еще не всё, – сладко заговорила она и повела одной бровью.
– Как? Разве лаосские девушки не спасены?..
– Ну, только отчасти, – ехидно заулыбалась Лилит, – скажи, тебе нравятся мои ноги? – и она стала попеременно барабанить его в грудь острыми носками, будто там была не грудь, а цирковой шар, который таким образом гимнастки подбрасывают и удерживают в воздухе.
– Да… что за вопрос, у тебя самые стройные прекрасные ножки, и ни одной лаосской девушке и не снились такие ангельские ножки, моя коварная фея.
Лил положила одну ногу ему на плечо, кажется, она была ими тоже довольна, и Гум стал целовать её лодыжку, он нежно взял в руки это древко копья и целовал его теперь. Лил засмеялась.
– Покусай мне лодыжки, только нежно и не вздумай оставить следов…
Гум целовал и нежно покусывал лодыжки, добравшись таким образом до колена, он украдкой бросил взгляд на Лил, довольству которой, казалось, не было предела; несколько раз он поцеловал её колено и пустил руки по её бедрам к чреслам.
– Ай-яй-ай… нннет, Гумичка, руки тебе не нужны, – давай их свяжем, чтобы ты их не распускал, и Лил резко выдернув пояс из висевшего на стуле халата, попросив при этом Губмольда повернуться к ней спиной, туго связала ему руки.
– Всё, теперь поворачивайся и продолжай, ты душка сегодня ведь, правда?.
– Хорошо, я душка сегодня, – укоризненно произнес Гум.
Гум стал целовать её бедра с внутренней стороны, без рук ему приходилось ловить равновесие, и порой он просто тыкался в них носом, чем возбуждал смех и поясничание Лилит, таки с горем пополам он добрался до чресел.
– Сними с меня трусики, – бойко прикрикнула Лилит.
– Как? Дорогая, я не могу, ты же связала мне руки, – бормотал Гум.
– Ну, прояви изобретательность, Гуми, тока смотри не сними их вместе с моей кожей.
И вот Гум зубами стал осторожно поддевать и стаскивать с нее неподатливые трусы, он все же неловко цеплял Лил за кожу, и тогда она содрогаясь телом и ахая вырывалась, призывала его быть аккуратней.
– Ладно, я помогу тебе, это невозможно больше вытерпеть, – и одним движением она подогнула ноги, а другим сдернула трусы, которые тут же улетели куда-то в угол комнаты.
– Теперь самое главное, Гуми, я хочу, чтобы ты поласкал меня.
– Ну, кто бы говорил, а я и не сообразил сразу, – несколько досадно произнес Гум.
– Ну, прекрати, будь умничкой, мой зайчонок, – и она потрепала его по щеке, – представь, что там раскаленные угли и целуй, отрывисто и быстро, чтобы не опалить себе губ, много-много и часто-часто, твои поцелуи – заячья оторопь, барабанная дробь и нежная шрапнель.
– Ухх, и где ты нашпиговалась такими терминами, дорогая, я в шоке, и только это… – он не договорил, Лил положила ему пальчик на губы, и это было знаком к началу.
Читать дальше