Дмитрий Помоз - Косатки

Тогда Надежда решилась вспомнить свое лицо. Но только то, которое она носила всего несколько лет назад. Лицо матери на пике отчаянья. Фигуру человека скомканного ладонями жизни, смятого до стержня, и из последних сил старающегося не надломиться.

Текст в окошке для сообщений стал набираться сам собой:

«Здравствуй, дорогая мама «особенного» ребенка! Сейчас почти час ночи, а в твоем городе, может, и позже. А ты все не спишь. Не получается. Как я тебя понимаю, как я все помню. Но поверь мне, поверь, потому что так надо, а не оттого, что искренне готова – все пройдет, все изменится! Все будет правильно!

Видишь, у Нас уже все в порядке, потому что когда-то «тогда», я сама поверила! Через силу. А теперь мне уже больше не нужно верить, и я хочу передать свою веру Тебе.

Моей дочери в этом году исполнилось тринадцать. Не правда, что тринадцать – несчастливое число! Это был наш самый счастливый День Рождения за последние пять лет.

Все началось во втором классе. Господи, она тогда носила два огромных банта – один желтый, а второй бледно-розовый – и все никак не хотела их снимать.. Как же она их любила.. как же она любила жизнь! Она и теперь ее любит. Даже еще больше. Но тогда, почти шесть лет назад сама жизнь почему-то нас разлюбила. Прости меня, если непонятно, или не по делу пишу, я простая учительница истории.

Ну, вот я снова плачу.. Не знаю, почему.. Просто плачу и все. Я же сильная женщина, а сильным женщинам как раз только по ночам и можно плакать..

Но тогда я не была сильной. И плакала, когда пожелаю. Вот и после первого Дашенькиного приступа – он случился прямо на уроке физкультуры – я расплакалась сидя с ней в обнимку, прямо в футбольных воротах.

Сомнений в эпилепсии практически не было. Учительница физкультуры подробно рассказала про резкую потерю ориентации во время занятия, судороги, пену изо рта и потерю сознания.

Мы всегда боимся за наших деток больше, чем они за себя сами.. Наверное, потому что больше них воображаем. Так же, как они больше нас самих за нас радуются.. потому что больше воображают. Вот и я тогда сразу такого себе навоображала, а Дашка сидела, оперевшись на эту дурацкую штангу, и сама меня успокаивала.

А потом начались врачи.. Врачи, как и учителя.. оказалось, бывают настоящие, а бывают «знаете, сколько у меня таких, как вы? Прием окончен». Это сейчас мы с тобой прожили, каково это – искать причины болезни, зная, что они могут прятаться в детских простудах, старых сотрясениях или потрясениях. И что искать эту причину – все равно, как еще одну жизнь перемолоть.

Силы и время – вот что я тогда стала ценить дороже золота. Мы приходили домой после очередного МРТ, ЭКГ, ЭЭГ и других аббревиатур, и я ненавидела себя за то, что никто не может нам помочь. Еще я как никогда крепко жалела, что у нас больше нет нашей опоры, нашего Коленьки. Моего мужа. Он безвременно скончался за год до нашего первого приступа. Но он же не специально, не мог же он знать, какой кошмар ждет нас впереди..

Обследования продолжались. Я стала замечать судороги дочки и вспомнила, как нечто похожее случалось с ней задолго до первого приступа. Значит, он не был случайным. Я пообщалась с невропатологом одной их клиник, и мои догадки подтвердились. И я возненавидела себя еще больше. За невнимательность, за глупость, за все. Доктор выписала нам несколько курсов лекарств против спазмов, но они не устраняли припадки. Наша с дочкой жизнь превратилась в ад. И каждый раз, когда я думала – хуже уже некуда, жизнь спешила меня поправить.

Не делая моей дочери заметно лучше, лекарства донимали ее побочными эффектами. Мы часто пропускали школу, большую часть дня она спала или отдыхала. Ее мучали постоянные перепады настроения, доходившие до нашей общей депрессии. Ее тошнило, она боялась просто своих мыслей и окружающего мира. Казалось, этому не будет конца. Это и есть конец.

Нет, я не опустила руки, я же мама.. Но и что делать, тоже не представляла. Я не спала ночами, и лишь перебивалась короткими передышками между уроков или в транспорте. Но только, когда была одна. Приступы все чаще настигали Дашеньку, куда бы мы не пошли.

Так прошло несколько лет.

До чего же странно.. теперь мы вспоминаем это время просто, как «несколько лет», как будто бы несколько лет назад ездили на какой-нибудь десятиминутный аттракцион страшилок, и уже почти не помним, каким он был. Просто оттого, что он нам не понравился. Но ведь это неправда. Это была целая настоящая жизнь, а не какой-то там аттракцион.